Случайный билет в детство
Шрифт:
Так в молчании и дошли до нашего двора.
Во дворе на дороге стояла черная «Волга». Проходя мимо её, заметил, что Тихомиров, посмотрев на номер, нахмурился. Только отошли от машины, как спиной ощутил чужой взгляд. Мы с дядей Мишей обернулись одновременно. Шофер сидел и делал вид, что с интересом разглядывает бельё, вывешенное на балконах. Я глянул на окно второго этажа — никого. Значит, в спину нам смотрел водитель. А Тихомирову-то номерок машины знаком. Наверняка «Волга» конторская, и приехала она за Зелениным. И по взгляду дяди Миши, сразу ставшему задумчивым, прекрасно это читалось.
У
— Славный ты парень, Сергей. Удивительный, и странный.
— Почему? — спрашиваю.
Тихомиров стрельнул глазами в сторону машины и сказал глухо:
— Да взгляд у тебя был как…
— У командира?
— Пока, — сразу закруглил разговор дядя Миша и пошел к своему дому.
— До свидания, товарищ капитан.
Я повернулся, бросил взгляд на «Волгу» (шофер смотрел в сторону, делая безучастный вид), и вошел в подъезд, ощущая удивленный взгляд Тихомирова. Быстро поднявшись на первый пролет между этажами, прилип к окну. Дяди Миши уже не было, ушел, а вот в машину как раз садился Зеленин. Смотреть было не очень удобно (машина стояла у другого подъезда), но разглядел, как водитель сначала что-то говорил отцу Маринки, и только потом поехал. Про Аркадьича говорил. Очень понятный интерес конторы к скромной персоне военного пенсионера. Значит, я правильные выводы сделал. Да и пусть следят. Главное — Тихомиров пить бросил. Теперь если и случится роковая для дяди Миши встреча в девяностых, то биты будут не в руках рэкетиров а и их задницах. И это правильно.
На свой этаж поднимался непривычно медленно. Зря я так напрягался с утра. Хоть и приятно ноют мышцы, но сразу такие нагрузки…
Мама встретила удивленно:
— А я гадаю — куда все мои мужчины подевались? — улыбнулась она, — уже начал готовиться к труду и обороне?
— Конечно, мам. А папа в часть уехал. Обещал сегодня раньше дома быть.
— Я знаю. Завтракать садись.
— Сначала в душ.
После душа, сменив бельё, позавтракал. Мама достала кошелек.
— Вот тебе пятьдесят копеек на обед.
— Не надо, мам, — отодвинул я монету — у меня сдача осталась.
Собрав в сумку все учебники (наверняка, сегодня их сдавать будем) и, наведя расческой на голове порядок, я зашел на кухню.
— Готов к труду и обороне.
— Иди уж, военный.
Вышел из подъезда. У лавки туда-сюда прохаживался Савин.
— Привет!
— Привет, — поздоровался он, зло глянув на меня.
— Чего такой злой, — шучу я, — не с той ноги встал?
— Он ещё спрашивает! — сплюнул Олег, — развёл меня как рябёнка. Друг называется!
— Не понял, ты это про что?
Савин опять зыркнул на меня. Как лазером прожег.
— Про гитару, про что ещё? — буркнул он, — и сам на спор меня подбил. Жук!
И сразу пояснил:
— Генку вчера вечером видел.
Вот, блин! Про это я как-то не подумал. Ясно, что Ким рассказал о моей игре у него дома.
— Спор аннулируем?
— Конечно, — кивает Олег, — неспортивно выходит, спорить заведомо на выигрыш.
— Кто бы говорил! Ты тоже хорош! И ведь условие-то какое поставил, — и слегка толкаю кулаком Савина, — Зеленину поцеловать.
— А чего такого? — притворно изумляется друг, — ты ей нравишься, она тебе нравится. Совет да любовь!
— В торец дам, — предупреждаю шутника, — хватит про это. Сам-то не сильно обиделся?
— Не сильно, но мстя моя, — обещает Савин, — будет ужасна.
— Что, «Онегиным» задекламируешь?
— Нет, потом узнаешь, — хмыкнул Олег, — а «Онегина» мне учить не особо нужно. Меня отец в наказание учить заставлял, так что ты был бы в пролёте. Если не веришь, могу хоть сейчас начать читать.
— И кто из нас жук? — спрашиваю удивленно.
— Сам такое условие поставил. Я-то при чем?
Странно, помнится, всё по-другому было, не любил он стихи. Или поэтому и не любил, что силой учить заставляли? Но об таких наказаниях родителями Олег мне никогда не говорил. Хотя кто в таком признается? М-да, с желанием для Савина я, получается, лопухнулся. Да и неважно теперь.
До начала уроков двадцать пять минут. Времени вагон. От нашего двора до школы всего сотня метров, на карачках не спеша доползешь. Мы и шли не торопясь, шутливо препираясь.
— А когда ты начал на гитаре играть? — вдруг спросил Олег.
Тут можно и правду сказать, тем более ответ выйдет туманным. Так и ответил:
— Давно.
— Хм, давно. А почему скрывал?
Я пожал плечами и сам спросил:
— А ты почему про стихи скрывал?
— Думал, засмеют. Стеснялся такого наказания.
— А ремень лучше? — усмехнулся я.
— Даже не знаю… — вздохнул Олег и остановился, глядя вперед.
Навстречу нам шел дед Косен. Усталый и задумчивый, он нес сумку с продуктами. Мы поздоровались с ветераном, но Косен Ержанович прошел мимо не заметив нас. Что-то расстроило его. Наверняка в магазине нагрубили.
Савин проводил взглядом ветерана и как-то мечтательно сказал:
— А представь, Серёг. Вот бы сейчас бы на войну попасть, да с автоматом по врагу да-да-да. Да на современных танках. Эх, дали бы немцам!
Покосился на друга. Романтика так и плескалась в его глазах. Только нет на войне романтики. Смерть там. Это здесь пацаны играются в «войнушку» с игрушечным оружием и не понимают пока, что война это вовсе не игра. Там смерть правит бал, а она не может быть игрушечной. Я не был на войне, так уж вышло, что пропустил оба раза, когда наши ездили в «командировку». И оба раза из-за ранений, полученных при задержании. Как ни странно — ножевых. Бывает и на меня проруха. Молодой был, неопытный. Но что творилось «там» знал. Наши ребята вернулись все, пусть с тяжелыми ранениями, но все. Поэтому я знаю. И мой дед знал, Косен Ержанович и его друг знают. А этот, попасть на войну хочет… попаданец хренов.
Кстати, я тоже попаданец, блин. Попал так, что не сотрешь.
— Война это не игрушки, — сказал я Олегу, остановившись у поворота к школе.
В этот момент мимо нас прошла Зеленина и, одарив меня улыбкой, поплыла впереди, покачивая бедрами. Обалдеть! Челюсть отвисла помимо воли, и не только у меня.
Савин закрыл рот и выдал:
— Ужель та самая Марина? — и повернулся ко мне, — не упускай шанс, мистер ноль-ноль-восемь! Ведь королева!
Опять двадцать пять!
— Я тебя предупреждал! — и пихнул шутника локтем в бок.