Слуга. Штучная работа
Шрифт:
– Сообщим, не беспокойтесь.
В министерстве положили трубку.
– Вот и всё, ребята, – генерал усмехнулся. – Скоро на этом месте будет сидеть другой человек. Кто-то сильный тянет его в гору…
На часах было еще только одиннадцать. О чем говорить полковнику с генералом, которого скоро вышвырнут за борт, как выбрасывают балласт, ненужную вещь…
– Коньяк? Водка? Джин-тоник? – спохватился генерал.
– Не беспокойтесь. Если можно, чашечку кофе, без сахара.
Генерал нажал одну из кнопок у себя на столе:
– Машенька, пару крепкого кофе, пожалуйста. Без сахара…
Полковник Серебров молча выпил свой кофе, поставил чашку на стол.
– Благодарю вас, товарищ генерал.
– На здоровье, полковник. Как видите, мои худшие опасения подтверждаются. Скорее всего, я не стану бороться. В нашем деле это бесполезно.
– Может быть, вы правы, но я бы попробовал.
– Они хотят здесь рулить на всю катушку. Теперь им некому будет мешать.
Генеральский пульт вновь зазвенел.
– Слушаю. Сухов…
– К вам на прием Тюменцев.
– Я занят. Что у него?
– По поводу каких-то мероприятий.
– Пусть подождет.
Серебров поднялся. Приятно было побеседовать
Генерал встал из-за стола, подал руку. Полковник вышел из кабинета. Почти сразу же дверь вновь открылась, в кабинет вошел Тюменцев и – шкура бесстыжая – принялся ходить вокруг да около.
– Что вам нужно?
Что нужно подполковнику? Он по поводу службы. Необходимо решить вопрос о передислокации отряда полиции. Здание старое, ветхое, – того и гляди развалится. Второе – экипировка. Парни требуют зимнюю одежду. В том-то и дело, что летом только и просить зимнюю, потому что зимой не допросишься. Вот он какой добрый начальник: печется о подчиненных, отец-командир.
И добавил решительно:
– Мало ли что. Вдруг, скажем, первое лицо государства в область пожалует.
Генерал удивленно взглянул на Тюменцева: каков проныра! Выходит, узнал из других источников – тех, что выше генеральских. Это лишь убеждает, что Тюменцев – слуга двух господ… И нашим и вашим. Из полиции с треском выперли, потом восстановили. УВД выплатило «опальному» майору утраченную зарплату, возместило моральный вред. Позиция истца была проста, как одуванчик: стоял, никому не мешал, а они пришли, растоптали, всю жизнь сломали. Уголовное дело? Так это когда было?! Да и прекратили его за недосказанностью. Точнее, за отсутствием состава преступления. Никому Тюменцев не должен: чист, как слеза младенца. Сказал в суде и не засмеялся. Будто не было задержания с поличным при получении взятки, не было скороспелых признаний, сделанных в надежде на снисхождение. Если бы не ошибка оперативников, сидеть бы ему в колонии строгого режима на Среднем Урале. Ошиблись оперативники, поторопились. Понятых по привычке из задержанных взяли. Они и раньше так поступали. Где их взять среди ночи! А взятка – вот она. На этом недостатке обвинения и была построена защита.
Теперь взяточник стоял перед Суховым, смотрел в глаза и не отворачивался. Он близок банкиру Раппу – по прозвищу Сухофрукт, а еще – губернатору Безгодову по кличке Политик.
Генерал махнул рукой: потом с вашими вопросами – лишь бы не видеть проститутку. Тюменцев развернулся и вышел.
Генерал открыл дверцу комнаты отдыха, вошел внутрь. В небольшой комнате с одиноким оконцем стояла кровать-односпалка, письменный стол, тумбочка, небольшой сейф и шкаф с антресолью.
Генерал открыл сейф, внутри лежал небольшой пистолет. На затворе было написано: «F"ur Freundschaft. Ost Deutchland» – За дружбу. Восточная Германия. Пистолет холодил руку. Взвесив его на раскрытой ладони, генерал обтер металл куском чистой белой материи, положил в карман брюк. Взгляд его ударился в зеркало – тоска и уныние сквозили с лица. С чего бы? Не пугайся, Гоша, потому что всему свое время. Он подошел к шкафу, открыл дверцу. Надел генеральскую фуражку, поправил на рубашке погоны и вышел. В кабинете он подошел к столу, выдвинул ящик, приподнял бумаги: под ними лежало несколько купюр по сто рублей. Взяв деньги, он положил их в нагрудный карман рубахи.
Секретарь, заметив на начальнике фуражку, спросила:
– Машину, товарищ генерал?
– Не требуется… Я здесь. Рядом. Пройдусь по управлению…
Сухов удивился. По управлению? К чему теперь-то?!
Он вышел через проходную, отдав первым честь дежурному старшине. Тяжелая дверь хлопнула у него за спиной.
Пусть народ смотрит на полицейского генерала, который теперь никому не обязан, – он совершенно свободен. Елки-палки, отставка – не так уж плохо. Можно на рыбалку ходить, по грибы…
За перекрестком он сел в трамвай и долго ехал на окраину города. На конечной остановке он вышел. Тут же, в ларьке, купил бутылку водки и копченую горбушу. Ему завернули ее в бумагу и положили вместе с бутылкой в пластиковый пакет. От магазинчика – прямиком туда, где его, конечно, не ждали, – мимо частных домов. Здесь никогда не было асфальта. Подошел к просторному дому, услышал за воротами лай собаки и нажал кнопку звонка.
За воротами тут же раздался женский голос:
– Иван! Иван! Кто-то пришел! Иди, открывай…
Ворота открылись. Перед Суховым стоял в милицейской рубахе Иван.
Генерал отдал честь:
– Здравия желаю, товарищ старшина…
– Гошка! Дружище…
Они обнялись.
– К тебе можно?
– Он еще спрашивает…
Иван щурился, глядя на пакет в генеральской руке. Пакет и лампасы как-то не вязались друг с другом.
– На пенсию меня провожают, Ваня.
– Я давно говорил: плюнь и живи себе, Гоша… Всех, извиняюсь, не переловишь…
…Полковник Серебров сидел у себя за столом. До конца рабочего дня было еще очень много времени. Прибыв в учреждение, он вызвал одного из сотрудников и велел принести оперативную разработку по некоторым лицам. Он не хотел называть их гражданами. Политик, Сухофрукт, Ресторанный деятель… Теперь им понадобился Тюменцев. Им нужно прикрытие. Значит, готовится преступление. Оно может быть длящимся. Это может быть определенный вид занятия, приносящий стабильный доход. Политик пришел во власть не ради голой политики, не ради одной лишь славы. Он прагматик и не может верить в такие ненадежные категории, как слава. Она сама по себе никому сейчас не нужна. Он по-прежнему хочет денег! Как можно больше!
Глава 9
Генерал с Иваном сидели за столом. Сухов вздыхал, хлопал хозяина по щуплой спине.
– Ваня-Ваня, как жизнь наша быстро прошла! Может, это не мы таскались в патрульной машине по городу? Помнишь?
Еще бы не помнить! Он помнит, как Сухов вытащил его из горящего дома, помнит, как старшина тащил сержанта Сухова через весь город, среди ночи, – ни транспорта, ни телефона, ни рации под рукой…
– А помнишь, Ваня, как я вызвал опергруппу из РОВД, потому что труп обнаружился?
– Они приехали, а там манекен разбитый. «Ты, говорят, хоть подходил к нему?»
Иван наполнил рюмки:
– Никогда бы не подумал, что сержант Сухов станет генералом. Но ты поступил учиться, и теперь ты генерал. За тебя…
Рюмки вновь звякнули. Хмель не брал генерала. Он правильно поступил, бросив дела и купив бутылку. Жена у Ивана не захотела сесть с ними за компанию – вы товарищи, у вас общие дела, – и ушла с девочкой-подростком в зал. Брак у Ивана поздний. Не скоро его порадуют внуками.