Слуга. Штучная работа
Шрифт:
Но «квартет» не обиделся: он понял, что это всего лишь головокружение от успеха. Рябоконь нынче опять скалил зубы:
– Здоровье у человека одно, надо им пользоваться обдуманно…
– Прекрати паясничать! Тебе здесь не овощная база!
Банкир Рапп раскинул руки, призывая к спокойствию:
– Действительно, мы не на базе… Евгений Васильевич всё понял и больше не будет…
Губернатор подобрал губы. Сказать, что он обязан квартету, – значит, признать себя пешкой в чужих руках. Но если гнуть прежнюю линию – не жди хорошего. Конечно, он больше не будет. Пусть лезут теперь хоть толпой к нему в кабинет – про них же потом и скажут: дорвались до власти, двери ногой открывают. А ведь решили же, что лучше лишний раз пыль в глаза пустить, чем лезть напролом. Лучше так, чем начнут судить да рядить про бюджетные деньги, про административный ресурс…
Мальковский заведовал рыбным промыслом: разводи карпов, нагуливай жир… Так нет! Прилип как банный лист к жопе. Другое дело – Смаковский. Этот господин с началом приватизации прихватил основные рестораны города. А по сути – трус. Вот и сегодня: сидит, дрожит, как студень. Но предложи ему выйти из игры – покрутит пальцем возле виска, начнет козни строить. Хороши друзья! Нет предложить бы дельный совет, а они в хохот.
Рябоконь не унимался:
– Так и подписал? Леший?!
– Он еще спрашивает…
– Плохо дело, Васильич…
Безгодов разлил коньяк по рюмкам. Дался им Леший! Не сегодня-завтра Тюменцев притащит это чудо природы. Посмотрим, как тот запоет.
Мальковский вдруг усомнился:
– Может, порубить все связи и сидеть, не дыша. Что мы там не видели?
– Покупателей, – напомнил губернатор.
– Клиентов, – уточнил Сухофрукт.
В данный момент он соглашался с доводами Политика. Новое дело лишь вначале кажется глупостью, однако стоит раскинуть мозгами, как сразу понимаешь, что самыми надежными фирмами бывают лишь те, что торчат под носом у «интересных» учреждений.
Безгодов, развалившись в кресле, ловил информацию. Полезно бывает послушать компетентного человека. С пьяных глаз банкир мог брякнуть что угодно – только слушай. Но тот замолчал.
Рябоконь между тем вернулся к старой теме:
– Это какую силу надо иметь, чтоб сучком пропороть… Да еще приписал, чтоб в лесу прибрались… С чего бы?
– Я вот о чем думаю: не южные ли наши друзья наступают на пятки.
Но Сухофрукт его успокоил:
– Воображение, смотрю, разыгралось… Поймают Лешего, тогда и рассуждай. Вопрос с Тюменцевым будет решен – замом пока назначат…
Безгодов посмотрел в потолок: на потолке висела просторная люстра. Он указал в нее пальцем:
– Им только и останется, что гадать. Таких путей доставки не существует в природе…
Безгодов наполнил рюмки, все выпили и принялись закусывать, шмыгая носами и чавкая.
Губернаторский телефон на столе мирно тенькнул. Губернатор протянул руку, поймал трубку. Слушаю… И поднялся над столом. Это вы хорошую новость нам сообщили… Конечно, ответственно. Но и радостно тоже. Не каждый день встречаемся. Безусловно. Можете не сомневаться: обеспечим на высшем уровне… До свидания, Петр Николаевич.
Политик вернул трубку на прежнее место. Гости ждали, глядя на губернатора.
Первым очухался Рябоконь:
– В чем дело, Васильич?
– К нам едет президент… – Безгодов говорил упавшим голосом. – Сказали, будет знакомиться с жилищно-коммунальным хозяйством в нашем регионе… У нас с этим делом вроде как всё прекрасно. Интересно, кто ему про такое наплёл…
Рябоконь перестал улыбаться.
– Васильич, мы тебе соболезнуем…
Банкир поднял палец кверху:
– Президенты приезжают и уезжают, а мы остаёмся. Усвоили? Одно прошу не забывать: мы хозяева положения…
Безгодов сморщился от этих слов, но промолчал.
– И пусть этот Тюменцев держит руку на пульсе. Все-таки зарплату у нас получает…
Гости вдруг поднялись и, посмотрев на Политика как на обреченного, двинулись к выходу. В приемной стоял Тюменцев, держа в руке картонный рулон.
– Заходи, Сергеевич! – крикнул Безгодов Тюменцеву. – Что нового?
Тюменцев мялся, держа в руках рулон:
– Иду мимо, а оно висит. У Владимира Ильича на руке. Позвал патрульного, лестницу – еле сняли…
Безгодов распрямил лист. На нем черными буквами было написано: «Губернатор КАЗЁЛ». Если было бы написано слово «козёл», то Безгодов, возможно, не так бы обиделся. А тут – «КАЗЁЛ». Ошибка в слове была умышленной, издевательской.
Руки у губернатора дёрнулись, и лист разлетелся в клочья.
– Вот я что с ними сделаю! Оппозиция драная! Что ты можешь об этом сказать?
Губернатор ткнул ладонью в сторону обрывков.
Тюменцев пожал плечами.
– Между прочим, ты мне их должен задержать. Чем быстрее, тем лучше для тебя. Знаешь, кто к нам едет? То-то и оно, что не знаешь. Президент. Так что давай. Шевелись по поводу оппозиции. Надо им показать кузькину мать.
Но Тюменцев усомнился: может, не следует перед приездом? Все-таки мероприятие, народ соберется. Примутся лозунги орать…
Губернатор благодарно улыбнулся:
– Ты это справедливо заметил – выдрать их мы всегда сумеем. Дай время. – Он погрозил в окно кулаком. – Ты мне вот что скажи. – Губернатор наклонил набок голову. – Как у нас дела с этим Лешим? Надо его все-таки поймать. Нечего ему бегать на свободе. Ты понимаешь?
– Так точно…
– Он считает, что правит здесь бал. Но кто он такой в самом-то деле? Можешь ты мне сказать?
– Затрудняюсь…
– Тогда ступай… Мне тут поработать надо…
Губернатор скосился в сторону мебельной стенки.
Тюменцев простился и вышел.
Безгодов тут же встал, открыл дверцу, достал бутылку коньяка, плеснул в стакан и принялся цедить сквозь зубы. Закусил бужениной, задумался. Что же такое он позабыл? Точно! На завод надо позвонить, исполнительному директору. Схватил трубку и, услышав знакомый голос, вдруг заорал:
– Как не поставили?! Что значит с малым содержанием вещества?! Чтобы завтра же был у меня, иначе я сам к тебе приеду… И подготовь полный отчет… Что значит поздно уже! Ночь впереди – вот и работай! Жду утром у себя…