Слуга. Штучная работа
Шрифт:
– Ну, хорошо! Хорошо! Работайте! Не буду вам мешать!
Тюменцев отошел к автомашине. Оттуда доносился его голос, усиленный рацией:
– Быть на местах… Не отлучаться…
Командир отряда стоял у реки, сцепив на груди руки, и смотрел в заречную даль.
Закончив осмотр доисторического «корыта» и передав его на хранение в рыбацкую артель, оперативно-следственная группа, а также ОМОН тронулись в город, собирая на пути дозорные группы и посты наблюдения. А уже вечером того же дня Тюменцева вместе с начальником УВД пригласил к себе губернатор – тому, как видно, не терпелось узнать результаты рейда.
Начальник УВД и Тюменцев вошли в кабинет к губернатору. Хозяин области, дернув глазами в сторону вошедших, подставил для обозрения лысое темя, что-то читая на столе.
Наконец он закончил, вскочил и метнулся по кабинету, рубя воздух лохматыми руками.
– Вы только представьте, генерал! Вашу тещу, допустим, раком поставили! Что вы после этого станете делать?! А тут едва не убили! У главы-ы! Я повторяю: у губернатора! И всем до лампочки… – Он осёкся, закашлялся, сглотнул слюну и добавил: – Чего можно ждать простому человеку?
Генерал Сухов молчал, глядя во все глаза: губернатор – метр с шапкой! – метался словно ужаленный, норовя расхлестнуться о стены.
А тот продолжал упражняться:
– Мраморного дога! Целого жеребца! Охрану прикажете ставить для тещи?! Но ей не положено! Выходит, ей на даче пожить нельзя? Кто он такой, что мог сучком заколоть?! Можете вы сказать?!
– Можем…
Сухов шевельнулся за столом.
– Кто он!
– Леший…
– Так поймайте его, а я посмотрю ему в рожу! Понятно вам?! Я жду радикальных действий! Пусть это будет хоть настоящий леший – плевать я на него хотел… Кроме того, он же еще там кого-то успел? Инженера какого-то?!
– Физика…
– Еще хуже… Работайте! Жду от вас решительных действий, генерал!
За генерала ответил Тюменцев:
– Мы постараемся, Евгений Васильевич…
Сухов замер, глядя в поверхность стола. Подобным образом с генерал-майором еще никто не беседовал.
– В таком случае я вас не задерживаю… – Губернатор остановился. – Можете идти.
Полицейские встали.
– А вы, Сергей Сергеевич, останьтесь на минуту.
Двери за полицейским генералом закрылись, и губернатор Безгодов вернулся в кресло, указал на стул напротив себя.
Тюменцев сел. Бывать с губернатором один на один ему еще не приходилось.
Губернатор пробежался пальцами по столу, заговорил кротким голосом.
– Сергей Сергеевич, как вам живется?
– Хорошо…
– Это замечательно.
– Бывают, конечно, трудности…
– Бросьте, Сергей Сергеевич. Нас ждут великие дела. У нас много работы…
Губернатор наклонил голову вбок, обернул к Сергею Сергеевичу лицо.
Тюменцев удивился: какое же все-таки странное существо – Политик. Уши врастопырку, голова лысая, на лысине серповидный шрам. Он сказал о великих делах, и Сергей Сергеевич готов уж лететь за ним, куда бы тот ни позвал. Главное – не топтаться на месте.
– Теперь я хотя бы в курсе дела. – Губернатор улыбнулся. – От них не дождешься искренности. – Он указал пальцем в сторону двери. – Я рад, что есть на кого положиться. Этот скоро уйдет – предложу твою кандидатуру. Пойдешь?
Вот оно! Даже дух перехватило. Естественно, Тюменцев согласен.
– Вот и договорились. – Губернатор перестал улыбаться. – Пока. До свидания…
Тюменцев поднялся и, поблагодарив губернатора за доверие, вышел из кабинета живыми ногами.
Вечером персональная иномарка темного цвета остановилась у губернаторского особняка. Политик выбрался из машины и шагнул к подъезду. Сержант полиции вытянулся перед чиновником, отдал честь.
Безгодов вошел домой. Оказалось, жена тоже только что приехала. У нее был рейд по магазинам. Приперла домой, используя другого штанного водителя, две сумки, набитые снедью. Сумки больше похожи на громадные рюкзаки. Добра, конечно, принесла много всякого. И куда только лезет в людей! Опять накупила банок с кукурузой, крабовых палочек, несколько упаковок тушенки, копченой колбасы, сгущенного молока, коробку дорогого вина и хорошей водки. Теща стоит рядом, облизывается. Наверняка всё добро (к нему Евгений Васильевич равнодушен) уплывет в Нагорную Дубровку. Любит теща выпить. Дом в Новосибирске продала, перебралась к единственной дочери – вроде как внуков растить. Вспомнила! Внуки давно бизнесом занимаются.
Объяснял: пользуйся всем, что найдешь дома. Но нет! Подавай карге дачу. Может, хоть теперь прижмет хвост – после наезда Лешего? Раньше молодежь учила марксизму-ленинизму, с пеной на губах отстаивала принципы. Она и сейчас остается в сфере науки, продолжая быть верной истории. Только теперь она подходит к своему предмету с другой стороны: она этот предмет вывернула наизнанку. Я, говорит, только сейчас прозрела. Тяпнет на даче стакашек, выйдет к обрыву у церкви – и давай разглагольствовать перед такими же… О праве наций на самоопределение. А то, что отечество при этом едва не развалилось, до карги не доходит.
Евгений Васильевич, косясь на горы продуктов, прошел мимо стола, плеснул в бокал водички, залпом выпил. Говорить не хотелось. Хотелось отдохнуть. Можно было перекусить, однако этим двум, как видно, не до него: снаряжение готовят. Живут обе словно бы сами по себе. И эти горы продуктов тоже сами собой появляются. Никакой губернаторской зарплаты не хватит с таким аппетитом. За одного кобеля, в зоне натасканного, пришлось кучу баксов отвалить. Теперь, говорит, надо бы памятник усопшему другу.
– Евгений Васильевич, – опомнилась теща, провожая взглядом в холодильник последнюю банку тушенки. – Евгений Васильевич!
– Ну.
– Как с моей просьбой? Не позабыли?
– Пора бы забыть о даче… Неужели так трудно понять?
– Как это?.. Неля. Он говорит, что на дачу мне больше нельзя.
– Евгений, мама этого не заслуживает. Если она и просит, то совсем мизерное. Ее возраст надо учитывать.
– Учтем как-нибудь…
Политик встал, вышел в зал и включил телевизор.