Слуги Ареса
Шрифт:
Он встал, шагнул к Степанову, выдернул нож из кресла, поднес узорчатый клинок к глазам капитана.
Тонкая гравировка изображала кобру с раздувшимся капюшоном. Взмах кисги и нож исчез, как не бывало.
– Поговорим?
– Питон положил руку Степанову на плечо и слегка надавил. Капитан непроизвольно скривил губы - больно, все же Питон чудовищно силен.
– Что тебе нужно?
– спросил Степанов, попытавшись стряхнуть вцепившуюся в плечо ручищу.
– Покой и порядок, Миша! Мне нужен покой и порядок, - ответил Питон, не убирая руки.
–
– От тебя, Миш, зависит, будешь ты сегодня жить или зажмуришься. И еще это зависит от меня. Поэтому ты мне все распишешь подробненько, а уж я решу - отпустить тебе грехи здесь или в рай командировку выдать.
– Много на себя берешь, сволочь!
– Степанов попытался рвануться, но тут же светлая сталь ножа прижалась к его щеке. Капитан замер, с дрожью ощущая холод лезвия у правого глаза.
– Я, Миш, инструментом владею. Ты мог убедиться.
– В густом низком голосе Питона прозвучало непритворное сожаление.
– И шкуру с тебя спускать буду очень-очень медленно. По маленьким кусочкам. Так что лучше не дергайся, а быстро отвечай на мои вопросы. И вежливо отвечай, я люблю, когда - вежливо.
– Ладно, спрашивай!
– Так-то лучше.
– Питон убрал нож от лица капитана и снова сел в рабочее кресло.
– Вопрос первый: почему у твоей конторы вдруг отросли такие страшные клыки на Армена?
– Какого еще Армена?
– Миша, Миша, - покачал головой Питон.
– Я мясником быть не хочу, но ты уже начинаешь меня утомлять!
– Слушай, Питон!
– сказал Степанов серьезно и спокойно.
– Я действительно не знаю никакого Армена. Здесь какая-то ошибка!
– Он не знает! Он не знает, а?! Ты, супермен х..в, ухлопал двоих лучших людей Назаряна и вдобавок голубаря этого, Фреда, и теперь - он не знает! Это кто тебе давал?
Вышедший из себя Питон швырнул на стол никелированный револьвер.
– А ты уверен, что ты мне этот ствол давал?
– насмешливо спросил Степанов.
– Доказать сможешь?
Но несмотря на бодрый тон, ему стало не по себе - он начинал понимать смысл происходящего.
– А мне доказывать нечего. И некому. Я здесь сам и судья, и прокурор, и эксперт. В одном лице. Так будешь говорить?
– Пошел ты...
Питон на этот раз не обиделся. Задумчиво посмотрел он на капитана.
– Ты что, действительно не знал, что Сурен - человек Назаряна?
– Нет.
– За что же ты тогда их грохнул? Постой-ка, а на Дмитровке не ты ли, случаем, пошалил?
От такого предположения Степанов аж подпрыгнул в кресле и издал нервный смешок. Склонив к плечу плешивую голову, Питон с некоторым недоумением наблюдал за реакцией капитана.
– Значит, эти ребята были не из бригады Сильвера?
– спросил Степанов.
– Ах вот как...
– протянул Питон.
– Ошибочка, значит, вышла? Что ж ты так... Миш, сейчас я на коне, а ты в заднице. Согласен?
– Согласен.
– А коли согласен - давай рассказывай все по порядку. Ты же знаешь - я закон свято соблюдаю и до сих пор мы с тобой ладили неплохо.
Степанов кивнул. Что верно, то верно - Питон был джентльменом, в той степени, конечно, в которой это понятие может быть применено к уголовному авторитету. Капитану вдруг стало почти весело - ситуация из тональности трагической явно трансформировалась в какой-то гротеск.
"Водевиль, ей-богу!
– подумал капитан, с кривой ухмылкой рассматривая своего гориллоподобного собеседника.
– Этакий благородный разбойник. Визитку и котелок ему - обхохочешься".
– Исповедоваться тебе, значит...
– Во, во! Расскажи, Миш, а то я от любопытства места себе не нахожу.
Степанов в двух словах поведал о своих приключениях. Детали он опустил, но логику событий передал точно. Когда он закончил рассказ, лицо Питона приобрело крайне мрачное выражение.
– Да, Миш, заварил ты кашу! Самое правильное теперь - сдать тебя Армену, как полагаешь?
– Шуму будет много.
– Шуму и так уже по самую...
– Питон выразительно провел ребром ладони по горлу.
– А мне лицо потерять нельзя! Эх, Миша, Миша, что ж ты сразу-то не пришел? Я бы тебе помог.
– Постеснялся, наверное...
Питон встал, прошелся по комнате, остановился за спиной капитана. Степанов невольно вздрогнул, ощутив на плечах тяжелые ладони.
– Вот что, Миша! Сделаем мы с тобой так. Я человечка того, что твоего другана ухлопал, тебе отдам.
И Армену про твои подвиги ничего не скажу. Видишь, какой я добрый? Полный оправдательный приговор тебе выношу. А взамен ты одну работенку для меня сделаешь, пустячок один. Нужно мне коекакие вещички за кордон перебросить, пару-тройку тонн. Да и кордон-то одно название. В Латвию, в Ригу. И оттуда кое-что забрать. Посодействуешь, и все - грехов на тебе нету, чист, как херувим. Понял?
– Смогу ли?
– Сможешь, Миша, сможешь. Выше головы прыгать будешь от усердия, а сможешь. Иначе с Арменом тебе придется познакомиться, а тут сам понимаешь - будь ты хоть депутат, хоть космонавт...
– А гарантии?
– Гарантии тебе? Может, страховку еще попросишь? Перебьешься...
Питон подошел к столу, взял револьвер, повертел в руках.
– Хм... Вот и гарантия. Через три дня будь добр меня навестить. А сейчас тихо сиди, как мышка.
Того, кто на Дмитровке стрелял, я найду. Сказал - ты меня знаешь. Сам не лезь, а то опять наворотишь... Ну как, Паленый? Отпустило чуток? Давай двигать. Отдыхай, Миш, досыпай. Три дня, понял?
Питон поднес к лицу капитана огромную растопыренную пятерню и медленно загнул большой палец и мизинец.
– Видишь, Миш, какие руки? Я большевикам сильно верил, программу партии наизусть знал - тот раздел, где все бесплатно обещали. Ждал, ждал, руки вот отрастил. Ан нет, не получается бесплатно. А для тебя - почти даром.
– Что?
– Жизнь.
Питон бросил Степанову на колени ключ от наручников, подхватил под руку Паленого и направился к выходу. Хлопнула дверь, щелкнул замок. Капитан сбросил браслеты, провел ладонями по лицу.