Слушайте песню перьев
Шрифт:
Еще пять шагов.
И тут шедший впереди немец остановился и уставился в подлесок. Ленька увидел его удивленные, широко раскрывшиеся глаза и понял, что таиться больше нечего.
Вскочив на ноги, он крикнул:
— Давай!
И выпустил в эсэсовцев длинную очередь.
Следом за ней еще четыре очереди вспороли тишину.
Два передних немца упали. Остальные, отстреливаясь, бросились к дороге.
— Бей! Бей! Бей! — закричал Ленька, полосуя очередями бегущих. — Не давай подойти к машинам!
Все кончилось в одно мгновение. Полдневная тишина леса, взрыв выстрелов, крики — и снова тишина, звенящая, неестественная.
Двенадцать трупов в синих тренировочных костюмах на яркой траве. Легкий голубоватый дым над кустами. Пустая лента дороги под солнцем.
— Поджечь машины!
Уже в лесу, возвращаясь к базе, услышали частый стрекот мотоциклетных моторов.
Ленька поднял отряд по тревоге. Через час партизаны покинули базу и взяли направление на Марианов.
— Теперь начнется! — вздохнул Коник.
К вечеру небо затянуло тучами. Шквалом налетел ветер, пригибая молодые деревья к земле. По щекам стегнули первые капли дождя, и скоро гроза опрокинулась на лес. Идти стало трудно. Ноги скользили по раскисшей почве. Одежда разбухла, сделала бойцов неповоротливыми. Фуры обоза то и дело застревали в колдобинах.
— Надо остановиться и переждать непогоду! — крикнул кто-то из партизан, шедших сзади.
— Никаких остановок! — приказал Ленька.
Он был уверен, что следом за отрядом уже идут каратели.
Гроза усиливалась. Уже не струи, а каскады воды падали с неба и с деревьев на цепочку людей, бредущих в темноте.
— Какой черт будет искать нас в такую непогодь! — бормотал Коник, спотыкаясь о невидимые корни.
Иногда кто-нибудь падал, вспыхивали ругательства, на мгновение часть цепочки останавливалась, затем снова приходила в движение.
Поднимались на холмы и спускались в лощины, по дну которых неслись грязные, булькающие потоки. Мохнатая, мокрая ночь поглотила людей, и они плыли в ней, не чувствуя ни расстояния, ни времени.
Отряд поднялся еще на какой-то холм, и начался длинный спуск в лощину.
Прикрываясь плащ-палаткой, Ленька справился по карте и компасу.
— Кажется, это Лаговица. Здесь должен быть мост.
Через несколько минут по цепи понеслось: «Мы у моста. Что делать дальше?»
По-прежнему вокруг густела темнота. Из нее слышался рев крутящейся воды и однообразный шум падающего дождя.
— Ишь вздуло реку, — сказал Коник. — Прет как бешеная.
— Вот бы прижать здесь швабов, — отозвался Каминский. — Накупать бы их всласть перед смертью!
Отряд подтянулся к берегу. Сзади осталась только группа прикрытия.
— Можно передохнуть, — сказал Ленька. — Курите, но осторожно.
Тесно прижавшись друг к другу, гвардейцы прикрылись кожухами и плащ-палатками. Закурили. Разговаривали вполголоса, так как за мостом проходила дорога Марианов — Шумско. За спинами бурлила река.
— Надо разведать, что на мосту, — сказал Ленька. — Кто хочет?
— Я! — отозвался Станислав.
— И я с ним! — сказал Ян Косовский.
— Перейдите на ту сторону, проверьте, не сорван ли где настил.
Разведчики ушли.
Бойцы продолжали курить, пряча огоньки в рукавах.
— В такую погоду ни один шваб носа не высунет из хаты, — сказал Каминский. — Они любят воевать, когда солнышко да тепло.
— А ты любишь воевать в дождь? — спросил Ленька.
Сидящие рядом засмеялись.
— Вот как жахнет нас сейчас оттуда! — произнес чей-то хриплый голос, и, словно подтверждая это, рядом с Ленькой возник Косовский.
— Жандармы, командир! Много! Они уже на середине моста!
— А где индеец?
— Здесь, со мной.
— В ружье, хлопцы! — вполголоса приказал Ленька, вскакивая. — Заряжай! Целиться в середину моста! Стрелять только по моей команде!
Гвардейцы вытянулись в две цепи на берегу, по обеим сторонам моста. Прицелились ниже перил, начало которых смутными полосками белело во тьме. Пальцы застыли на спусковых крючках автоматов, штуцеров и двустволок, Замерли пулеметчики у пулеметов.
— Какая длина моста? — спросил Ленька Яна.
— Не знаю. Мы не дошли и до середины. Вдруг слышим — кто-то нам навстречу, И голос: «Ферфлюхт… « Мы сразу назад.
— А ширина?
— Едва пройдет крестьянская телега.
— Командир, вот они.
Темнота на мосту уплотнилась, и это уплотнение медленно двигалось вперед. Видимо, это и была головная группа немецкого отряда. Сколько их там — десять, двадцать? Хорошо, что они не заметили разведчиков. Неожиданность — половина дела. А если отряд больше? Если их — сотни? Нет, быть не может. Да и думать больше некогда.
— Огонь!
Грянул длинный залп. Все кругом осветилось коротким трепетным светом. Группа на мосту словно выпрыгнула из темноты. Блеснули мокрые каски и дождевики. Потом все нырнуло в ночь, но тотчас снова высветилось красными вспышками. С моста ответили автоматными очередями.
Свет выстрелов выхватывал из мрака мерцающие прутья дождя. Лязгали торопливо передергиваемые затворы. Кто-то закричал. Черные силуэты начали отрываться от группы на мосту и падать в воду. С треском сломались перила. Теперь гвардейцы стреляли беглым огнем. Каминский, досылая патроны в ствол, кричал:
— Прыгайте! Прыгайте! Купайтесь, пся крев!..
Огонь с моста постепенно ослабевал и наконец прекратился. По Лаговице плыли трупы.
— Коник, Чарны, ко мне!
Партизаны подбежали к Леньке.