Слушайте песню перьев
Шрифт:
«Не первый раз оккупанты ставят виселицы… Но поляков виселицами не запугать. Польша ответит на виселицы оружием, динамитом и огнем!»
Через неделю Гвардия Людова нанесла ответный удар. Около семи часов вечера железнодорожный ресторан, немецкое кафе-клуб и редакция продажной газеты «Новы курьер варшавски» были забросаны гранатами. Погибло более сотни гитлеровцев.
— Ну, если гвардейцы так работают в столице, то нам сам бог велел! — улыбнулся Грабовский,
Коник осмотрел принесенные колодки.
— Их, понимаешь, даже переделывать не надо. Ежели, значит, паровоз наскочит на такую на полном ходу, то обязательно перевернется!
— А не собьет их с рельс? — спросил Ленька.
— Пан командир, я кто, железнодорожник или бухгалтер? Не беспокойтесь, сам поставлю на рельсы.
— Ну, смотри. Иди не один. Возьми кого-нибудь на помощь.
— Я пойду, — сказал Станислав.
— Добже,
Под широким налетом ветра гудели вершины деревьев. Низкое небо тускло проглядывало сквозь просветы ветвей. Временами принимался моросить дождь.
Коник часто останавливался, вынимал из-за пазухи план местности и компас, который ему дал Ленька и долго определял направление. Станислав терпеливо ждал, наблюдая за действиями Коника. Но когда Коник остановился в шестой раз, не выдержал:
— Зачем бумага и эти часы? Тропа должна идти на закат. Туда, — он показал рукой на северо-запад. — Я говорю правильно?
— Правильно. Мы так и идем.
— Тогда зачем все время смотришь на бумагу и на часы?
— Чтобы не потерять направление.
— Бумага говорит плохо. Мы идем медленно. Не надо смотреть на бумагу. Иди за мной.
Теперь они шли не останавливаясь. Станислав, поглядывая на деревья, все убыстрял шаг. Коник едва поспевал за ним. Но он все еще сомневался. Тайком от Станислава несколько раз вынимал из-за пазухи компас и смотрел на вздрагивающую стрелку. Направление было верным.
Наконец Станислав сказал:
— Пришли.
Коник оглянулся.
Никакой железной дороги не было. Лес все так же стоял вокруг, плотный, сырой.
— Дорога там, — показал Станислав вперед.
— Я, парень, ничего не вижу.
— Близко подходить нельзя. Там могут быть швабы.
— Это верно. Но откуда ты знаешь, что мы у дороги?
— Пахнет земляным маслом.
Коник покачал головой:
— Ну и нос у тебя! Прямо как… как у собаки. — Он не мог подыскать другого слова и сказал первое, что пришло на ум.
Станислав улыбнулся. Ему понравился комплимент.
Коник опустил мешок с тормозными колодками на землю и вынул из кармана пистолет.
— Пойду посмотрю.
Когда он скрылся в подлеске, Станислав вытряхнул из мешка обе колодки и повертел их в руках. Хотя в отряде ему объяснили, как все произойдет, он все еще не верил, что такой маленький кусок железа опрокинет огромный состав. Ему казалось, что все-таки лучше было бы перервать путь гранатой, в которой живет огонь и страшная сила. А этот железный клип мертв, как простой камень…
Появился из кустов Коник.
— Стась, давай сюда!
— Удачно вышли, к самому повороту, — сказал он, когда они залегли у насыпи. — Видишь, здесь закругление пути? На нем мы и поставим клинья, как только пройдет дрезина с охраной.
В зарослях ольхи их совсем не было видно с полотна. Дождь перестал. Рядом со Станиславом в траве цвиркнул кузнечик.
— Па-пок-кина зовет лето, — сказал Станислав. — Он тоже разведчик.
— Что? — обернулся Коник.
— Па-пок-кина кричит. По-вашему, этот… который прыгает.
— А! Их здесь полно. Послушай, парень, как ты находишь дорогу без компаса?
— Просто иду. Смотрю на деревья.
— Ну и что?
— Ветки всегда толще с южной стороны.
— Чудно… Я двадцать лет прожил в лесу, а никогда не замечал.
— Надо уметь смотреть.
Станислав поднял голову и прислушался. Коник тоже приложил ладонь к уху.
С запада ветер нес тихий звук, как будто где-то далеко-далеко пилили ножовкой рельс.
— Идет!
Коник подхватил тормозные колодки и подполз к самому краю кустов. Теперь только канава отделяла его от насыпи. Станислав взял затвор пистолета.
Звук быстро нарастал. Уже явственно слышалось, как подрагивают рельсы.
Станислав сжался в канаве. Сейчас он увидит швабов совсем близко, так близко, что можно было бы стрелять почти в упор. Он не отрываясь смотрел на полотно дороги.
С металлическим лязгом на поворот выскочила короткая четырехколесная тележка. На ее площадке стоял ручной пулемет на сошках, у которого лежали два солдата в касках. Еще двое, сзади, раскачивали рычаг привода.
Взвизгнув колесами на закруглении, дрезина пронеслась мимо, и тотчас снова задрожали рельсы — следом за ней шел состав.
Коник вскочил и бросился к насыпи.
Щебенка осыпалась под его ногами, и он упал. Станислав видел, как старик поднялся на колени, попытался дотянуться до рельса и снова сполз вниз, и за ним струями сыпался песок и мелкие камни. Слишком круто поднималась насыпь у закругления.
А рельсы поют все громче и громче…
Станислав сунул за пояс пистолет и метнулся к Конику. Вырвал из его рук колодки, одним махом взлетел на полотно и одну за другой насадил на рельсы тяжелые железки.
Успел заметить выдвинувшуюся из-за поворота черную грудь паровоза и кубарем скатился вниз.
Они продирались через подлесок, не замечая острых сучьев, царапавших лица и в клочья рвущих одежду.
Поляна… Кусты… Большие деревья… Снова кусты…
Их догнал грохот.
Будто рванули сзади огромную цепь — и ее звенья с треском разомкнулись.