Слушайте песню перьев
Шрифт:
— Вы представляете себе, где находитесь?
— Да. Прекрасно представляю.
— Отвечайте на вопросы и не пытайтесь иронизировать! С кем вы были связаны здесь, в Кельце? У кого вы жили сразу после приезда? С кем встречались?
— Здесь, в Кельце, живут мои сестры. Но между нами уже давно нет никаких отношений, даже дружеских. У меня была единственная встреча с ними. А жила я все время в отеле, откуда меня взяли ваши солдаты.
— Нам известно, что вы не все время жили в отеле.
— Сразу после приезда я снимала частную комнату.
Светловолосый записал что-то
— Вернер!
Из-за портьеры появился гестаповец в фуражке.
— В камеру!
Большая полутемная комната заставлена железными больничными кроватями с грязными тюфяками. На кроватях сидят и лежат женщины. Душно. Видимо, помещение давно не проветривалось. Комната наспех переоборудована в тюремную камеру.
— Садитесь сюда, милая,
— Спасибо.
Станислава опустилась на койку рядом с молодой черноволосой женщиной. Сколько же их всего здесь? Наверное, человек тридцать.
— Меня зовут Эльжбета Павловская.
— А меня — Станислава Суплатович,
— Вас допрашивали?
— Да.
— Что им от нас нужно?
— Не знаю.
— Наверное, увезут в Германию на работу?
— Все может быть.
Станиславе не хотелось разговаривать. Она устала. Эльжбета почувствовала это.
— Снимите плащ и ложитесь.
— Благодарю вас.
Станислава свернула плащ и подложила его себе под голову. Закрыла глаза. Сегодняшняя ночь измотала ее, но мысли не давали забыться. Они как белки беспокойно сновали в голове и упорно возвращались к одному и тому же: где Сат-Ок? Какую ошибку она сделала, привезя его сюда, в Польшу! Как ошиблась она сама!
В первые же два месяца после приезда на родину Станислава разобралась в политической обстановке и поняла, что происходит вокруг. Демократия в 1938 году была такой же сказкой, как и тогда, в 1906-м. Та революция, которой она отдала сердце свое, произошла только на востоке, в России. А Польша, вырвавшись из хищных лап романовского орла, попала в когти санации 20 . Санация восстановила поляков против русских. Пилсудский привел страну на грань смерти. Чего он добился? Того, что происходит сейчас в Варшаве, в Радоме, в Кельце… на всей Земле Польской. Как это чудовищно и бессмысленно!
20
Санационный режим существовал в Польше с 1926 по 1939 год. Стремясь предотвратить назревавшую в стране революцию, польские фашисты во главе с Пилсудским выдвинули требование «оздоровления политической жизни страны» (санацию), отстранили от власти социал-демократов и 13 мая 1926 года захватили власть Санационная клика встала на путь сговора с гитлеровцами и привела к захвату Польши в 1939 году Германией.
Перед глазами ее встал сын, такой, каким она видела его в последний раз, — высокий, сильный, уверенный в себе. У него тонкие кисти рук, как у отца. И такая же гордая отцовская походка. Она ловила сходство с Высоким Орлом в каждом его жесте, в повороте головы, в звуках голоса.
Когда на улицах Кельце начался черный шабаш, она сказала ему: «Укройся у своих новых друзей. Тебе сейчас опасно быть в отеле. Старайся меньше показываться на улицах».
Что с ним?
«Кажется, в почтовом отделении, куда его устроили работать, у него появились хорошие друзья. И он тоже разбирается в обстановке, мои беседы, мои слова не проходили мимо его ушей…
Мне уже пятьдесят шесть, — думала она. — Ни Танто, ни Тинагет, ни Сат-Ок ни разу не огорчили меня. Они выросли настоящими людьми. Я спокойна. Я уже могу жить воспоминаниями о прошлой жизни и немного мечтать о будущем. Я могу опереться на то, что было. Я недаром жила на земле».
Второй допрос состоялся через неделю.
Снова полутемные коридоры, двери, металлические шаги конвоира, ожидание в пустой приемной.
И опять за столом те двое — пожилой и светловолосый. А на столе — ружья в чехлах и чемодан с патронами и порохом.
Она стоит перед гестаповцами, как стояла тогда, в Варшаве, перед судьями, — прямая, собранная, спокойная. Это дается трудно. Чувствуется тяжесть лет. Но былая выдержка не покидает ее. Ей нечего бояться этих людей.
Светловолосый встает и вынимает из чехла одно из ружей. Точными движениями собирает его — присоединяет стволы к ложу, ставит на место цевье. Ударяет по нему ладонью снизу. Сухо щелкает замок.
— Для кого было предназначено это оружие?
— Эти ружья я купила мужу и сыну.
— Кто ваш муж? — спрашивает пожилой.
— Охотник.
— Весьма романтичная и редкая в наше время профессия. Где он сейчас?
— На северо-западе Канады.
Младший кладет ружье на стол, поглаживает его рукой. Наверное, он тоже охотник и знает цену хорошему оружию. Пальцы его так любовно пробегают по гравировке замков!
— Он занимается только охотой?
— Нет. Он… он административный работник.
К чему знать им о Высоком Орле?
— Разве в Канаде нельзя приобрести хорошие охотничьи ружья?
— Это подарок. Мой муж давно мечтал о бельгийской двустволке.
Светловолосый резко хлопает ладонью по столу:
— Хватит сказок! Для чего ты приехала из Канады в Польшу?
— Я приехала на родину, которой не видела тридцать лет. Разве это запрещено?
— Для кого ты покупала ружья?
— Я уже сказала: это подарок мужу и сыну.
— Почему ты не подчинилась приказу и не сдала их в комендатуру? Ты читала приказ военного коменданта?
— Да. Но я должна была выехать из Польши четырнадцатого сентября.
— Вы должны были выехать из Польши через Гдыню в Монреаль, так? — спрашивает старший.
— Да. Билеты на пароход я купила еще в августе. Они в паспорте. Паспорт у меня отобрали при аресте.
— Каким пароходом ты должна была выехать? — сверлит ее глазами младший.
— Пароходом «Экспресс», канадской линии.
— Где твой сын?
— Я не знаю, где он.
— Что он делал в Кельце?
— Он работал в центральном почтовом отделении на сортировке писем.
— Ты знаешь, где он!