Смех баньши
Шрифт:
— Наблюдает похороны. Memento mori и все такое. Напало эпическое настроение. Послушай, Эрик, у тебя что сегодня, повышенная задиристость?
— Не знаю, а что такое?
— Что такое? Ты не переставая, будто нарочно, лезешь на рожон. Ты ведь не пытался их всех оскорбить?
— Нет. Я само миролюбие, — заверил я совершенно искренне.
— Ага. Ты бы еще Джеком-Потрошителем назвался.
— Не та эпоха.
— А по-моему, как раз та.
Олаф рассеянно коснулся ссадины на щеке, уже подсохшей, с явным трудом удержав руку от яростного ее раздирания и, поморщившись,
— Может, лучше взглянуть на твою царапину?
— Ерунда.
— Как скажешь. Если ты уверен, что лезвие не было заражено каким-нибудь трупным ядом. Некоторые, между прочим, делают это нарочно.
Олаф диким взглядом уставился на меня в упор.
— Меч или копье? — спросил я, сдерживая смех.
— Меч.
— Ладно, Ланселот, соверши еще одно героическое деяние — присмотри за нашими лошадьми. Мы быстро. Пусть Гвенивер не беспокоится.
Гамлет с видимой неохотой поймал поводья.
— Ну откуда я знал, что Гвенивер существует? Да еще из Лодегранса?
Мы гнусно рассмеялись.
— Имена нами правят! — проскрипел я, спародировав голос друида.
И мы направились к ручью, повыше того места, где был устроен водопой.
Все было, конечно, в порядке. Обошлось без ядов и прочих гадостей. Мы просто промыли ранку и наложили на нее немножко дезинфицирующей мази, застывающей на воздухе эластичной пленкой, стягивающей края, — что гораздо гуманней старомодной пары нитчатых стежков, — и предохраняющей от пыли.
Когда мы вернулись к обществу, нас встретили странными взглядами. Молодой воин с чем-то вроде снопика соломы вместо шевелюры, немного нескладный, как щенок дога, с непомерно крупными конечностями и катастрофически тонкой талией, возбужденно что-то объяснял остальным. Рядом стоял Гамлет и разглядывал то, что немного озадаченно крутил в руках Кей. Гамлет кивнул и сказал ему что-то, будто подтверждая или повторяя. Потом поднял голову и посмотрел в нашу сторону с таким видом, будто хотел воскликнуть — «Ага!».
Люди перед нами колыхнулись и слегка расступились. Я насторожился и посмотрел на них так же подозрительно, как и они на нас. Подозрительно? С недоверием? Недоуменно или просто удивленно? Как бы то ни было, моя рука уже потянулась к мечу, и пришлось совершить сознательное усилие, чтобы заставить ее опуститься. Черт, я вижу угрозу даже там, где ее нет в помине.
Кей шагнул к нам, держа боевой топорик на открытых ладонях. Утиный клюв был сплошь покрыт витыми спиралями и колесами. Кею было, кажется, не по себе. Он слегка кивнул в сторону светловолосого парня.
— Бедвир нашел это на краю болота. Действительно, ты убил человека, которому это принадлежало?
Все притихли и уставились на нас, будто мы показывали фокусы на сцене. Что ж, этот изукрашенный цельт трудно было не узнать.
— Я не должен был этого делать?
Кей мотнул головой.
— Вы сражались один на один?
— Да, — подтвердил я, хмурясь.
— Я успел разделаться с остальными, пока он с ним возился, — небрежно заметил Гамлет.
Кей с шальным смешком опустил взгляд на топор.
— Это же был Галапас.
— Кто это? — По легенде, был такой великан. Но этот-то точно был простым смертным, тем более что именно «был».
Кей недоверчиво поднял взгляд. Перевел его с меня на Гамлета, на которого это имя тоже не произвело особенного впечатления. Поглядел на безмятежного Олафа, нашел подтянувшегося к нам Фризиана.
— Кто такой Галапас? Вы что, с луны свалились? О нем же ходят легенды. Галапас — непобедимый воин или демон, фомор [5] или сын Тараниса [6] , в котором слишком мало от человека, черное сердце и верная смерть?.. Он что, пал от руки человека, который о нем даже не слышал?!
5
Фоморы — низшие злые духи в кельтской мифологии.
6
Кельтский бог-громовержец. Его символы — спирали и колеса.
Кое-кого из зрителей пронял нервный смех. Я пожал плечами.
— Неисповедимы пути судьбы. То-то с ним было что-то трудно. Хорошо, что я и не подумал, что это он.
— Он хоть сказал что-нибудь? — помолчав немного, спросил Кей, неуверенно ощупывая оплетенное кожей древко топора, словно не мог поверить, что оно материально, не призрак, и не проскользнет сквозь его пальцы бледным клочком тумана.
— Нет. Только смеялся. А потом перестал.
— В смысле — умер, — подсказал Гамлет. Нервные смешки наглухо прекратились.
— Что ж, — проронил Кей. — Выходит, сегодня Галапас наконец заплатил за прежнюю кровь… Если хочешь, Бран, — бросил он громко, вскинув голову резким движением, — можешь сложить об этом песню. Но я не могу сказать, что благодарен тебе, — сказал он мне. — Я сам хотел убить его. Может быть, однажды нам с тобой придется выяснить, кто из нас лучше. В Лондиниуме или где-нибудь еще.
— Может быть.
Он напоследок бросил еще один буравящий взгляд, кивнул и отошел, слегка помахивая в воздухе топориком.
— Заплатил за прежнюю кровь, — скептически проговорил Фризиан. — Кажется, кое-кто натворил слишком много шума?
— Так ведь не нарочно! Черт возьми, я всегда считал, что это распространенное имя!
Если бы я знал, как все обернется, назвался бы лучше Мордредом. Но все мы хороши задним умом!
IX. Адская гончая
Дальнейший путь был легок и спокоен. Еще где-то часа два. Буро-зеленая лесная идиллия, местами разрушенная и слегка хлюпающая в этих местах старая римская дорога. Тишь, да гладь.