Смерть Беллы
Шрифт:
— Я уж думаю, не кончилось бы у них разводом.
— Настолько плохо дело?
Потом решалось, кто будет требовать развода, Лорейн или ее муж, съездят они в Рино [3] или возбудят процесс в Вирджинии. Дело еще, помнится, осложнялось дележом дома и земельных участков, которые могут со временем подняться в цене. Наконец, непонятно было, удастся ли Лорейн оставить при себе дочь; не углубляясь в вопрос, Спенсер воображал себе девочку лет десяти с косичками за спиной. По-видимому, Лорейн одержала победу: дочь осталась с ней.
3
Рино — город в штате Невада. Законы этого штата Предусматривают ускоренную бракоразводную процедуру.
— Бедная женщина извелась в этой борьбе и вдобавок не сегодня завтра останется без гроша. Она хочет съездить в Европу, там у нее родные, и попытаться…
Разговор возникал за обедом, всегда приблизительно в одно и то же время, перед десертом. История тянулась целое лето.
— Ей не с кем оставить дочь здесь, чтобы та продолжала учиться. А взять девочку с собой — денег не хватает, да и неизвестно, как ее примут родственники. Я ей предложила на несколько недель прислать Беллу к нам.
Вот так это имя, можно сказать, вошло в его жизнь; в один прекрасный день оно материализовалось и предстало в виде девушки с волосами цвета красного дерева.
Спенсер не обратил на нее ни малейшего внимания. Для него она была просто дочка Кристининой подруги, женщины, которую он никогда не видел. Большую часть времени Белла и Кристина болтали между собой. Кроме того, Белла была в самом неприятном возрасте. Поди объясни, что Спенсер под этим понимал! Будь она чуть моложе, она была бы девчонкой. Чуть старше — он мог бы встретиться с ней в гостях, говорить с ней как с взрослой. В сущности, она ровесница тем девицам, с которыми гуляют старшие его ученики. Он не был с ней неприветлив, не избегал ее. Разве что после еды, быть может, чуть поспешнее обычного спускался к себе в закуток. Спенсер как раз пошел туда за табаком, пока Кристина отвечала на вопросы: в кисете у него табак пересох. Он вздрогнул, услышав, что Билл Райен окликнул его:
— Далеко собрались, старина?
К чему это ненатуральное балагурство?
— В кабинет, за табаком.
— Вы мне сейчас понадобитесь.
— Я мигом.
— Не хотелось бы вас обижать, Спенсер, — сказал Райен, переглянувшись с доктором, — но я предпочел бы, чтобы вы остались с нами. Скоро приедет полиция, с ними будут эксперты. Вы же знаете, как это делается.
Наверняка читали в газетах: фотографии, снимки отпечатков, анализы, то да се. А до тех пор надо, чтобы никто ничего не трогал.
И, повернувшись к Кристине, он продолжил:
— Так вы говорите, что мать ее в настоящее время находится в Париже и вы можете с ней связаться? Сейчас мы вместе составим текст телеграммы и отправим. — Затем обратился к Спенсеру:
— По словам вашей жены, вчера вечером вы не уходили из дома?
— Не уходил.
Райену, казалось, необходимо — как всем подлецам и рохлям, подумал Эшби, — изобразить на лице невинную улыбку.
— Почему?
— Потому что не хотел уходить.
— Но вы ведь любитель бриджа.
— Играю иногда.
— Вчера вечером ваша жена нарочно звонила вам от Митчелов и сообщила, что затевается игра.
— Я ей ответил, что кончаю работу и ложусь спать.
— Вы находились в этой комнате?
Райен покосился на телефон, полагая, что это единственный аппарат в доме; быть может, он рассчитывал, что Эшби запутается.
— Я сидел у себя в кабинете, он служит мне и столярной мастерской.
— Когда телефон зазвонил, вы поднялись наверх?
— Я снял трубку внизу: там у меня второй аппарат.
— И весь вечер вы не слышали ничего особенного?
— Ничего.
— Не входили в эти комнаты?
— Нет.
— Не видели, как вернулась мисс Шерман?
— Как вернулась, не видел, но она зашла пожелать мне доброй ночи.
— Как долго она пробыла у вас в кабинете?
— Она туда не входила.
— То есть, как?
— Она стояла в дверях. Я поднял голову и увидел ее; даже удивился, потому что не слышал, как она пришла.
Говорил Спенсер четко, с язвительными, чуть не угрожающими нотками в голосе, словно желая осадить Райена, и нарочно смотрел не на него, а на секретаршу, стенографировавшую его ответы.
— Она сообщила вам, что идет спать?
— Не знаю, что она мне сказала. Она говорила, но я ничего не слышал: токарный станок работал и заглушал ее голос. Не успел я выключить мотор, как она ушла.
— Вы полагаете, что она в это время вернулась из кино?
— Возможно.
— В котором часу это было?
— Понятия не имею.
Кажется ему или действительно Кристина, которая только что явно держала сторону мужа, начинает его осуждать? Все дело в том значении, какое она придает завоеванным ею отношениям с людьми, — в сущности, все упирается в ее хваленую преданность общественным интересам. Однажды он слышал, как она рассуждала о пастырях — шел спор о пастырях добрых и дурных.
А сейчас он. Спенсер, сухо и почти грубо отвечает на вопросы коронера, человека, которому округ доверил блюсти правосудие. Не важно, что коронер — это Билл Райен, толстяк, который даже пить не умеет как джентльмен, не важно, что, глядя на его лоснящееся лицо, Эшби еле справляется с раздражением.
— Часы были при вас?
— Нет, мистер Райен. Я оставил их в спальне, когда ходил переодевать брюки.
— Значит, вы ходили переодеваться?
— Именно так.
— Зачем?
— Потому что кончил проверять тетради и собирался работать на станке, а это работа грязная.
Доктор Уилберн понимал, что Спенсер вот-вот взорвется, и, откинувшись в кресле, смотрел в потолок с тем ханжеским видом, который многие напускают на себя в театре.
— Когда вы ходили наверх, эта девушка, Белла, была у себя в комнате?
— Нет. Она еще не вернулась.
— Позвольте! Откуда вам известно, что ее не было в комнате? Не раздражайтесь, Эшби. Мы изучаем вопрос. Я ни на секунду не сомневаюсь в вашей безукоризненной порядочности, но мне нужно выяснить все, что произошло в этом доме прошлой ночью. Вы были у себя в кабинете. Ладно. Вы проверяли тетради. Согласен. Кончив эту работу, вы поднялись наверх переодеться. Теперь я спрашиваю вас: где в этот момент была Белла?