Смерть Беллы
Шрифт:
Надо было ответить на раздумывая: «В кино». Но на Спенсера напали сомнения — может быть, из-за секретарши, которая записывала его слова. До или после возвращения Беллы ходил он переодеваться? В памяти у него внезапно образовался провал, как бывает у школьников во время устного экзамена.
— Если он работал на токарном станке… — как ни в чем не бывало вмешалась Кристина. — Ну разумеется!
Если он работал на токарном станке, когда вернулась Белла, — а он безусловно работал, — значит, на нем были старые брюки из серой фланели. Следовательно,
— Лучше было бы, если бы вы не помогали ему, Кристина. Так вы говорите. Спенсер, что она заглянула к вам пожелать доброй ночи и пробыла совсем недолго.
Сколько времени приблизительно?
— Меньше минуты.
— Она была в шляпке и в пальто?
— В темном берете.
— А пальто?
— Пальто не помню.
— Вы полагаете, она вернулась из кино, но, возможно, она хотела предупредить вас о том, что уходит.
— Так поздно она бы не ушла, — снова вмешалась Кристина.
— Вам известно, с кем она ходила в кино?
— Мы наверняка это скоро узнаем.
— У нее был поклонник?
— Все окрестные юноши и девушки, с которыми мы ее познакомили, относились к ней превосходно.
Кристина не раздражалась, а ведь она, конечно, чувствовала в этих словах подозрение, направленное против девушки, которая была их гостьей.
— Быть может, кто-нибудь из них ухаживал за ней особенно настойчиво?
— Не замечала ничего подобного.
— Вероятно, она не была с вами откровенна? В сущности, вы знаете ее всего месяц. Вы ведь говорили именно о месяце?
— Да, но я хорошо знакома с ее матерью.
В этих словах вся Кристина — и они ни о чем не говорят. Мисс Меллер одергивала платье. Эшби готов был побиться об заклад, что ее зовут Берта или Габи и что по субботам она ходит танцевать в залитый неоном дансинг.
В аллее одна за другой остановились две машины, обе с государственными номерами. За рулем первой сидел патрульный полицейский в форме полиции штата, из нее вышел лейтенант Эверелл в штатском; из второй вылез невысокий щуплый человек средних лет, тоже в штатском, в старомодной шляпе; он почтительно приблизился к лейтенанту. Эшби узнал в нем начальника полиции округа, но имя его было ему неизвестно. Эти двое во дворе пожали друг другу руки, перебросились несколькими словами, отряхнули сапоги, оглядели дом Эшби, потом дом Кацев, и лейтенант Эверелл, должно быть, заметил розовый силуэт м-с Кац, который тут же растаял.
Билл Райен встал и пошел им навстречу. Доктор тоже встал. Все, включая мисс Меллер, обменялись рукопожатием. Эверелл-сын учится в «Крествью скул», но еще не добрался до класса Эшби, и тот знает его только по имени. Эверелл-отец, представительный мужчина, с проседью, румяный, голубоглазый, был, казалось, застенчив и на вид не слишком жизнерадостен.
— Проходите сюда, пожалуйста! — пригласил Райен.
Доктор пошел за ним, с Эшби и его женой осталась одна секретарша.
— Еще чашечку кофе? — предложила Кристина.
— Охотно, если вас не затруднит.
Кристина пошла на кухню. Эшби остался. Если бы он последовал за женой, то после слов Райена это выглядело бы, будто он жаждет пошушукаться с ней о Бог знает каких секретах.
— У вас отсюда прекрасный вид.
Эта Меллер улыбается ему светской улыбкой и считает себя обязанной поддерживать с ним беседу!
— По-моему, тут у вас больше снега, чем в Личфилде. Да и вообще тут место выше…
Он снова увидел розовый пеньюар в окне у Кацев, потом внизу аллеи заметил двух женщин: они издали разглядывали полицейские машины.
Невысокий и щуплый полицейский вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь и направился к телефону.
— Разрешите?
Он позвонил на службу, дал инструкции сотрудникам, которые должны были приехать к нему с оборудованием.
Кристина принесла кофе секретарше и себе.
— Ты тоже выпьешь?
— Нет, благодарю.
— Боюсь, миссис Эшби, мы вам сегодня не дадим покоя.
Когда все наконец вышли из комнаты Беллы — молча, с озабоченными лицами, словно после тайного совещания, Эшби с внезапным беспокойством встал со стула.
— Мне еще нельзя пойти в кабинет? — спросил он.
Они переглянулись.
— Я думаю, лучше бы воздержаться… — пояснил Райен.
— Быть может, мистер Эшби, вы будете так любезны и покажете мне ваш кабинет? — Это сказал Эверелл, очень вежливо, даже мягко. Как Белла накануне, он остановился на верхней ступеньке и стал разглядывать обстановку, но не как сыщик, а словно и сам бы не отказался проводить вечера в таком убежище. — Вы не могли бы на минутку включить ваш станок?
Это явно был этап расследования. Пока станок жужжал, лейтенант что-то говорил — видно было, как шевелятся его губы; потом он знаком попросил выключить мотор.
— Безусловно, когда станок работает, ничего нельзя расслышать.
Очевидно, он бы с удовольствием поболтал, задержался, чтобы потрогать станок и всякие поделки Спенсера, полистал книги, присел, быть может, в старое кожаное кресло, такое уютное с виду.
— Пора идти наверх; работы много. Вы ничего не знаете, не правда ли?
— Когда я видел ее в последний раз, она стояла на пороге, там, где вы сейчас, и что-то говорила, не знаю что — я угадал только два последних слова: «Спокойной ночи».
— И ничего за весь вечер вас не насторожило?
— Ничего.
— Вероятно, вы закрыли входную дверь на ключ?
— Вроде бы, — подумав, ответил Спенсер. — Да. Наверняка. Помню, жена сказала по телефону, что ключ у нее с собой.
Его поразило, как омрачилось лицо лейтенанта.
— Вы полагаете, убийца вошел через дверь? — спросил он тревожно. Напрасно он задал этот вопрос. По-видимому, во время расследования такие вещи должны храниться в тайне. Спенсер понял это по неопределенности, с какой кивнул Эверелл, подтверждая его догадку.