Смерть экзекутора

Становой Марика

Как говорят люди, она бы отдала все, если бы кто-то любил её так. Если бы она могла любить кого-нибудь с такой силой. Но что она может отдать? У неё нет ничего. Кого бы она могла любить? На самом деле это её спасение, что она ни к кому так не привязана, и никто её не любит. Ни так, ни никак… Она бы сошла с ума, если бы её охватила такая сильная любовь, а в это время придется оставить этот смысл жизни и идти на задание. Хватит ей размолотых в пыль нервов при встречах и расставаниях с Джи. Но это печально, что никто её так не любил.

Элиз углубилась

в свои ощущения. Она сама никогда никого не любила. Любовь не смогла бы проклюнуться через твердый бетон дрессировки. Экзекутор всегда под жестким контролем Джи или под своим собственным. И кого тут можно полюбить? Любит ли она Джи? То, что она испытывает к Джи нельзя назвать любовью. Это всё что угодно, от божественного поклонения до ужаса. Чувство вещи к своему хозяину и создателю? Она не знаел таких слов и не хотел знать. Вещи не умеют чувствовать, ха! Она — загипнотизированный кролик, которому вставили ядовитые зубы, заставили охотиться и есть мясо. Она — кролик, живущий с удавом. Элиз невесело усмехнулась. Хотелось спрятаться в уютную темную норку, выстеленную теплым пухом чьей-нибудь любви. Но единственные норы, которые тут есть давно заняты удавом.

Когда она увидела приближающегося Сергея, то желание сначала съездить куда-нибудь, чтобы отвлечься и погулять, пропало начисто. Сергей пришел, насилуя сам себя. Он уже не кипел ненавистью, но был покрыт бронёй уверенного негодования. Он боролся не столько с экзекутором, сколько сам с собой. Сергей «приручился». Острая ненависть исчезла, что ему самому совершенно не нравилось. Он безнадежно воевал сам с собой и проигрывал. Вот, посмотрите: стоит, спина прямая, твердый взгляд. Пришел получить свою порцию вынужденного общения. Элиз захотелось пнуть его.

Но она впервые почувствовала себя неуверенно:

— Сядь. Никуда не пойдем. Ты можешь со мной просто посидеть? Тут, в кафе.

— Это приказ? — шевельнулось удивление и странная надежда. На что это он надеется?

— Я бы хотела с тобой просто побыть.

— Зачем? Опять подкуп? — Сергей склонил голову. Кинул изподлобья быстрый взгляд и отвел глаза.

— Я все еще хочу с тобой подружиться, — Элиз медленно выдохнула, упорно смотря в землю.

— Опять? — Сергей хихикнул и сел на соседний стул.

— Я не враг тебе и ты не враг мне! Мы просто попали между событиями, которые не можем изменить. Подумай, что ты можешь изменить и попробуй менять только это! Я не могу повернуть планету в другую сторону, но я могу любить тебя!

— Ты чокнутая, — Сергей отодвинулся вместе с сиденьем. — Человек не машинка: влючил кнопочку и заработало. Это ты: раз и любишь! Приказали и ты ненавидишь. Люди так не умеют и не должны.

— У тебя нет ненависти ко мне. Но ты не любишь меня. Почему? — Ты противоречишь себе. Ты сказал что любовь приходит сама, ты не управляешь ей, так почему ты вдруг уверен, что никогда не полюбишь меня?

— Ты точно свистанутая.

— Ты раньше боялся меня, а сейчас не боишься, но тебе почему-то противно. Почему?

—

Я ничего не могу с этим сделать. Ты украла меня, управляешь мной, как марионеткой. Когда твой хозяин не хочет тебя, то просто пытаешься стать хозяином сама. — Сергей вскочил и кричал. — Ты не человек, ты искуственная, как этот твой Генри! Робота нельзя любить! Им можно владеть, а ты пытаешься владеть мной! А я человек!

— Хорошо, — Элиз тоже встала. — Я поняла. Я отпущу тебя, как обещала. Пойдём, не надо делать театр на публике…

Джи был прав: она никогда не сможет ни с кем жить нормально. Ей нужен только Джи. Он всегда может высушить её слезы, он измучает её так, что в голове не остается вообще никаких мыслей, ни капли свободного места на глупые фантазиии. А экзекутору нельзя ни с кем дружить — это не приводит ни к чему хорошему. Она нарушила приказ своего бога, поэтому у неё так болит душа.

Да, было бы проще, если бы экзекутор пустил всё на самотёк. Сергей получил бы официальное извещение. Но это была бы трусость. И даже в какой-то мере предательство.

Элиз провела Сергея в клуб напротив кафе. В центральном холле ткнула пальцем в первую свободную комнату на схеме, регистрируя ее на себя. Клуб работал не только как концертный зал с гостинницей, но и как популярное место отдыха и интимных встреч — комнаты были прекрасно изолированы. Сергей шагал немного в отдалении, сунув руки глубоко в карманы и накалялся.

Элиз прибавила шаг. Открыла дверь зарезервированной комнаты, пропустила Сергея и привалилась спиной к закрывшейся двери.

— Ну? — Сергею остановился строго по центру комнаты.

Нет! Так тоже нехорошо… Элиз неуверенно подошла ближе и, глядя в угол, сказала:

— Лена получила травму, но была беременна от Кина. Кин — ажлисс, он нарушил закон. Я убила его и Лену, — сразу схватила еще не среагировавшее сознание Сергея сканом и залила спокойствием. — Это несчастный случай.

Черты Сергея разгладились. Скованная поза стала вольнее.

Элиз решилась его обнять.

— Убью, — невыразительно и почти бесшумно произнёс Сергей, и Крошка уронила руки. Но нельзя же его так оставить! Несмотря на скан, изнутри Сергея поднимался гнев. Желание убить, разбить. Его мышцы почти неосязаемо дрожали.

Ненависть. Это она может исправить.

Элиз скользнула сканом глубже, усилила ярость. Подтолкнула к тому, что Сергей всегда хотел: избить, искалечить эту тварь! Сергей захрипел и бросился на Элиз.

Вот и хорошо, вот выбьет сам из себя всё. Элиз уворачивалась, прикрываясь от прямых ударов и отвечала несильными болевыми шоками. Чтобы только утомить, не остановить, не покалечить. Пусть изобъёт её. Она выздоровеет, а он успокоится. Нет, стулом, нет! Элиз отпрыгнула вдоль стены и основательный деревянный стул распался на составные части, оставив вмятину на покрытии. Сергей подхватил ножку стула и Элиз позволила себе поддаться, Удар по уху оглушил её. Нет! Хватит. Брось! Лучше руками, лучше прочувствуешь.