Смерть - это еще не повод
Шрифт:
– Ладно, ладно. Давай, до утра.
– Доброй ночи, доброй ночи.
Пробрались опять темным коридором, поднялись по узкой каменной лестнице и наконец оказались в комнате с кроватями. Умо немедленно сбросил кроссовки и плюхнулся на ближайшую постель. Она жалобно крякнула и просела почти до пола, но Умо было все равно. Он думал, что уснет сразу. Однако оказалось, что кровать короткая, что в подстилке (назвать это матрасом было нельзя) набита какая-то колючая дрянь, в подушке что-то шевелится...
– Что ты корчишься, как
– Н-неудобно очень... Ноги торчат. И... оно, по-моему, сейчас вообще рухнет.
– Ничего, ничего, пристроишься. Главное, чтобы Рунбе не ждал за дверью с тесачком - лишнее отрубить. Очень ты ему понравился.
– Ох, небо синее... Ты шутишь? Про тесак?
– Ну, про Полкомплекта ходят всякие слухи. Мол, постояльцев его иной раз больше уже и не видят...
– Эй, эй, Линза, ты куда меня привела? Он что, каннибал?
– Я думала, тебя больше волнует, что он на тебя глаз положил...
– Да иди ты!
– Он таких, как ты, наверное, сроду не видел - рослых, хорошо выкормленных, без следов рахита, с чистой кожей, зубов полон рот... Ты не смотри, что он такой страшный - ума и хитрости ему не занимать. И руки у него откуда надо растут...
– Линза, прекрати. Тебя носом в пол ткнуть, как Асепу? Кстати, где девочка?
– Носом меня в пол ткнуть - это у тебя кишка тонка. Но мне нравится твой ход мыслей, светлячок. За Асепу не беспокойся. Я же сказала - в кладовке у старика развлекается, скорее всего. У него там чего только нет, - Линза смачно, совсем по-человечески зевнула.
– И откуда только Полкомплекта это все берет... Старый хрыч туда чужих не пускает, Но Асепа - исключение. Любит он ее. Представляешь?
Умо не ответил. Ему удалось кое-как устроиться на боку так, чтобы поменьше язвило с разных сторон, и он тут же уснул.
За дверью послышались осторожные шаги. Линза отчетливо представляла себе, как Полкомплекта стоит там, обуянный разнообразными чувствами. Может быть, даже с огромным, вполовину своего невеликого роста, тесаком.
Снизу раздался пронзительный хохот - смеялась Асепа, похоже, очень довольная жизнью. Линза вдохнула отвратительно резкий, обжигающий бронхи избытком кислорода воздух, и тоже уснула.
***
– Сорок пять, - сказала Линза.
– Крепенький... мальчик!
– и засмеялась.
Умо отжался от дощатого пола в сорок шестой раз - нарочно, и поднялся, рассматривая ладони.
– Сортир по коридору в конце. Там у него бак такой стоит... можно даже помыться, если захочешь.
– А потом что?
Линза пожала плечами.
– Потом завтрак. Кстати, если хочешь, можешь пойти приготовить. Я тут как раз кое-куда подключилась, хочу данные по твоим связям посмотреть...
Умо пожал плечами.
– Можно и завтрак.
В санитарной комнате, которую Линза непонятно называла "сортиром", Умо снова одолела тоска. Сырой цементный пол, в нем - дыра. Железный бак с ледяной водой. Умо стиснул зубы и вымылся до пояса. Нечем было почистить зубы. Молодая щетина колола пальцы, когда он умывался. Я брился даже на спецкурсе в джунглях, подумал Умо. Я никогда не пропускал бритья. Как могло случиться, что это все - со мной?
Его бросило в жар. Уперся в край щербатой эмалированной раковины. Дышать. Вдох. Выдох.
Стыд.
Гнев.
Страх.
Спокойно.
Что я здесь делаю?
Я не знаю.
Что мне делать теперь?
Я не знаю.
Что со мной бу...
Кровь.
Мозги.
Тошнота.
"Не звони. Беги".
Умо передернуло. Отлипнул от раковины, посмотрел на вдавленный в ладонь след - не от оружия. Нет, просто от железяки... Нет. Так можно сойти с ума. А я есть хочу. Ох, как же я хочу есть.
Но приготовить завтрак не удалось. Умо нашел кухню, однако там уже хлопотал одноглазый хозяин. При виде драгоценного гостя Полкомплекта обрадовался и уж конечно не позволил ему не то, что руки серебряные марать о сковородку, но даже и открывать дверцу древнего изделия, служившего холодильником. Да что там, он ему даже рта не дал раскрыть.
– Я все знаю, знаю, не беспокойтесь. Линочке яишенку из двух яичек, а Асеньке омлет с вешенками. А вам?
– А ему - голый крысиный хвост, - сказала Асепа, вваливаясь в кухню.
– Он вчера у меня отнял пацюка, пусть его и жрет. Да ведь он его где-то прячет, не иначе, ждет, пока протухнет. Смотри, светлячок, что у меня есть!
– и она выгребла из карманов куртки пригоршню толстых белых личинок и сунула прямо под нос.
– Асенька!
– Пусть жрет, чего! Это все едят, а он чем лучше!
– Дай дедушке личинок, деточка, - медовым голосом сказал Рунбе.
– И не ссорься с тане, пожалуйста.
Асепа задрала верхнюю губу и показала, на взгляд Умо, по меньшей мере шесть клыков в верхней челюсти. Однако червяков ссыпала в подставленную одноглазым банку, откуда-то из внутренних карманов достала несколько горстей грибов, а из рюкзака шлепнула на стол пару птичьих тушек. Птицы были довольно крупные.
– Голубей наловила, моя умничка, - Полкомплекта посмотрел на Умо с гордостью, вот, мол, какая добычливая!
Асепа, толкнув на ходу Умо и получив от него ответный пинок, плюхнулась за стол и стала ощипывать добычу. Оторвала птице голову и с хрустом разгрызла череп, как леденец. Умо сидел тихо, чувствуя себя идиотом. Не будь тут Рунбе, он бы, пожалуй, врезал бы гнусной девчонке, но старик со своей привязанностью к девочке-марсиви смущал.
– Эй, Умо, как там тебя, - Асепа выплюнула косточки, стараясь попасть ему в щеку.
– А расскажи про убийство.
– Убийство?
– Линза говорит, он кого-то пришиб. Там, наверху. Но что-то я не верю. Посмотри на него, Полкомплекта. Я могу убить кого угодно. У меня есть нож. Два, три. Запас! У меня есть "Игла". Вот этих крыс летучих я голыми руками словила. А он? Ты глянь, сидит, как дурак, и морда дурацкая, светляцкая. Знаешь, Полкомплекта, я что думаю? Что он меня боится. И правильно боится. Я его ночью задушу. Задушу, и все тут, чтобы не вонял светляком. Я его...