Смерть и побрякушки
Шрифт:
Это не цивилизация, это издевательство! Она дома от одного мусорного мешка угорает, а тут еще сортируй, рехнуться можно! Марина тяжелым взором окинула подвал.
Катька перехватила ее взгляд, отряхнула невидимую пылинку со своего безукоризненного наряда и вздохнула:
– Мени тут, конечно, добре. Да и звыкла вроде. Але ж все тут у такому порядку, иногда аж выть хочется. Нет чтоб по нашему, по-простому...
Через три часа накормленная до отвала, отчитавшаяся Катьке о родном городе в целом и каждом общем знакомом в отдельности, падающая от усталости Марина добралась до выделенного им закутка между затянутой тисненой кожей ширмой и высоченным, под потолок, шкафом, забитым инструкциями к Windows. Широкий двуспальный диван
– Любопытный мужик этот Руди Хофмайер, - пробормотал он сквозь зевоту, - Очень серьезный специалист, на Макинтош работает. Твоя подруга, она кто?
– Стеклотару возле нашего дома принимала, пока в Израиль не подалась. У ее бывшего муж там, вроде, родственники.
– Странная пара.
– Чего странного? Он сдавал, она принимала. Да он так бухал, что Катька на нем одном могла план по бутылкам выполнить.
– Руди?
– А-а, ты про австрийца... Тоже ничего странного, - Марина с усилием приподнялась и заползла под одеяло, - Катька говорит, предыдущая фрау Хофмайер требовала, чтобы он и зарабатывал, и на компьютер все время не тратил, ее в свет выводил, детей возил в школу, и помогал с домашней работой. И еще она писала жуткие картины, которые Руди обязан был во что бы то ни стало продавать своим заказчикам. А Катька со своим бывшим привыкла, что она должна и заработать, и по хозяйству, и за детьми, и благоверного после пьянки из лужи выловить. Когда они с Руди сошлись и поделили обязанности пополам - ему работа, ей дом и дети - оба вздохнули с облегчением, - язык у Марины уже заплетался от усталости.
Сквозь наваливающуюся дремоту она услышала как заскрипел диван - Кирилл тоже забрался под одеяло. Общая кровать - это было здорово и слегка смущало. Зато Кирилл принял все как должное. Марина почувствовала, что он придвигается ближе. Его рука скользнула под пижаму, дразняще и словно бы вопросительно коснулась ее груди. Она улыбнулась, подалась навстречу и тут же ощутила, что неудержимо, безостановочно проваливается в сон.
Кончиками пальцев Кирилл потеребил ее сосок, подождал...
– Жаль, - разочарованно вздохнул, рука исчезла.
Марина почувствовала ответный укол разочарования, потянулась к нему и не дотянувшись, уснула.
Глава 24
Она лениво открыла глаза, мгновение полежала, прислушиваясь, потом блаженно вздохнула. Как мало нужно человеку для счастья! Чтобы убийцы не гонялись, чтобы на работу не мчаться, и самое главное... Самое главное! Чтобы кто-нибудь вместо тебя поднялся и накормил ребенка завтраком.
Марина уютно завозилась под одеялом, вслушиваясь как в отдалении Катька на своем бесподобном суржике убеждает капризничающего Сашку съесть еще ложечку. Марина блаженно зевнула и подобралась поближе к спящему рядом Кириллу. Сожаления об упущенных вчера возможностях не давали Марине покоя. Она протянула руку, тихонько погладила плечо Кирилла. Оперлась на локоть и кончиком пальца нежно очертила его сосок. Он шевельнулся, недовольно заворчал и перевернулся на бок.
Она погладила его по спине, потом ее руки скользнули вниз, коснулись ягодиц. Настойчиво протиснулись ему между ног, щекоча внутреннюю поверхность бедер...
– Это кто тут хулиганит?
– еще сонно пробормотал он, перехватывая ее расшалившиеся руки.
– Интересный вопрос!
– возмутилась Марина, - Надеешься, что наша хозяйка оставила своего прикомпьютерного Руди и примчалась тебя между ног щекотать?
– А что, хозяйка у нас вполне. Особенно когда молчит, - ответил Кирилл, поворачиваясь к ней и стаскивая с нее пижамные штанишки.
Его руки легли Марине на
Над кроватью, глубокомысленно покусывая край ложки, стоял Сашка и задумчиво их разглядывал. Внимательные синие глаза отражали напряженную работу мысли.
Кирилл медленно убрал руки с ее груди и бочком-бочком отполз в сторону. Нервно подтянул одеяло, закрыв себя и Марину до подбородка.
– Сашенька, ты... это...
– пробормотала Марина.
Сашка какое-то время глядел на них, явно ожидая продолжения, потом разочарованно нахмурился, повернулся и удалился. Стало слышно, как за стеллажом с книгами Сашка роется в пакетах - вытаскивает своих динозавров.
– Неужели теперь всякий раз, стоит мне потянуться к женщине, рядом будет оказываться ребенок, - пробурчал Кирилл,
– Ага!
– торжествующе воскликнула Марина, - А ты думал, ребенок - сплошное удовольствие! "Я его заберу, я о нем позабочусь!" - передразнила она, - Нафантазировал себе блаженную картину: как вы вместе спортом занимаетесь, как путешествуете, как по мужски беседуете. Бессонные ночи, мытье попы и отказ от привычного образа жизни в картину просто не поместились?
– Знаешь, мы с Павлом росли вместе, оба детдомовские, - не отвечая, сказал он, - Он мне завидовал немножко. Пашке после школы ничего кроме техникума не светило, а мне повезло просто неслыханно. Я учился очень хорошо, мной местное начальство вплотную занималось. В старших классах на поступление в Москву готовили, в Институт международных отношений. Наглядная демонстрация равенства возможностей: у нас любой детдомовец может попасть в самый престижный вуз страны. Мне поступить легче было, чем детям дипломатов. Жить стал в столице, перспективы появились. Хотя я быстро сообразил, в дипкорпусе мне ничего не светит, все места расписаны. Карьера для таких как я открывалась только в КГБ. Забавно тогда получилось, - он усмехнулся, - Я думал, как заинтересовать собой серьезных дядей с Лубянки, а они решали, как заинтересовать меня.
Прошел обучение, потом меня в Африку отправили, в Верхнюю Вольту. Глухомань страшная, но работа интересная, контакты завязались разные, очень мне пригодились... А потом перестройка началась. Наше ведомство тогда разоблачали все, кому не лень, отцы-командиры решили в ответ на критику сокращение штатов устроить. Только тех, кто и вправду диссидентов сажал, трогать не стали. Они в органах давно, связями обросли, знакомствами. У кого сват, у кого брат, у кого тесть. Взяли списки личного состава, отобрали молодых, кто по заштатным "неприсоединившимся" странам торчал. Чтобы точно никакого блата. И выставили к чертям собачьим!
– в его голосе прорезалась застарелая обида, - Устраивайтесь в новом мире как хотите! Половина моих сокурсников на улице оказалось. Это сейчас наши отставники по всяким охранам и частным службам безопасности моментально пристраиваются, а тогда только в дворники. Брезговали нами: палачи, опричники, душители свободы. В отделе кадров одного свежеиспеченного банка мне барышня от полноты демократически чувств в лицо плюнула. У самой в глазах страх, а оглядывается горделиво - глядите все, какая я смелая!
Марина стиснула пальцы на плечах Кирилла. Он успокаивающе похлопал ее по руке:
– Я тогда озверел настолько, что и в бандиты бы подался. К счастью, связей у меня в тех кругах не было, да и криминалитет только разворачивался, они и без бывших кагебешников себя крутыми считали. Пашка был единственный близкий человек, я к нему и поехал: отсидеться, подумать, куда себя девать. Приезжаю, а Пашка передо мной чуть ли не во фрунт тянется. Я для него как персонаж из американского кино: сплошная романтика, настоящий разведчик. Он все время приговаривал: "Я понимаю, ты не имеешь права ни о чем рассказывать". А глаза у самого жадные, молящие, любопытство так и брызжет.
– Кирилл усмехнулся.