Смерть императора
Шрифт:
– А это еще кто? – спросила красавица, глядя на ветерана с любопытством – но без тени презрения или снисходительности, чего можно было ожидать от подобной красавицы.
– Отбою нет от бродяг, прекрасная Арсиноя, – пожаловался привратник.
– Ветеран Пятого Македонского Секст Молчун, ныне пребываю в нищете, – отрекомендовался тот, кого назвали бродягой.
Женщина окинула Секста внимательным взглядом.
– Что-то не похож ты на нищего. Упитан. И туника хотя и грязная, но не ветхая. – Женщина улыбнулась, гордясь своей проницательностью.
– Ну я не настолько нищ…
– И чего же тогда ищешь? Что можешь?
– Охранять тебя, прекрасная госпожа.
– Охранять? –
– Если будет у меня оружие – троих одновременно.
– У них тоже будет оружие, – напомнила Арсиноя. – И очень грозное.
– Это неважно.
– Хорошо, поглядим. Только в лектике тебе рядом со мной и с Авидией – не место. Ступай за мной. И если правда то, что ты говоришь, – я найму тебя.
Носильщики скорым шагом направились по дороге – следом за красавицей из ворот усадьбы выехали двое конных – один в греческом платье, судя по всему, кто-то из господ, второй – явно слуга, скорее всего, вольноотпущенник. Носильщики буквально неслись, так что конным пришлось перейти на рысь. Молчун же шагал рядом с носилками и не отставал.
– Почему ты в отставке, Молчун? – спросила Арсиноя. – Разве нашему императору не нужны опытные бойцы.
– Мои раны почти год не заживали, пока кусок обломившегося железа не вышел наружу вместе с гноем, – отозвался Молчун. – Легионный медик решил, что мне уже не встать на ноги, и я вышел в отставку.
– Ты назвался ветераном, отставка была почетной [42] . Значит, ты должен был получить награду… Почему же ты так бедствуешь?
– Лекари обобрали меня не хуже африканской саранчи. Да еще алтарь богам по обету поставил из мрамора.
– Но ты все же вылечился…
– Да, слава Асклепию и Гигее… Ныне я – здоровый бедняк.
– Главное, что ты здоров… а я попробую сделать тебя чуть-чуть богаче.
Тот квартал города, куда направилась прекрасная Арсиноя, оказался весьма сомнительного свойства – напоминал он почти что в точности римскую Субуру [43] . Здесь было полно лавок, торговавших тканями и едой, лупанариев, таверн, а на улице толкались люди, по которым явно истосковались кресты у дорог.
42
Легионер, выходивший в почетную отставку, то есть отслуживший полностью срок, получал наградные деньги и зачастую – надел земли в провинции, где служил. В отличие от тех, кого увольняли из армии из-за болезни, ран или нарушений раньше срока.
43
Субура – квартал в Риме, известный своими лупанариями (борделями).
В этот утренний час обитательницы лупанариев еще спали, зато за столами в тавернах и прямо на улицах под навесами сидело немало люда с лицами самыми зверскими. Человек шесть собрались возле игроков в кости, что расположились на ступеньках святилища Деметры и Коры, коих в Эпире имелось немало.
– Эй, Кабан, – окликнула смуглого здоровяка Арсиноя. – Не хочешь заключить пари?
– С радостью, прекрасноликая Арсиноя. А что будет ставкой? Ночь с тобой, славная гетера?
– Я всегда выбираю сама, кто проведет со мной ночь, и в моем списке нет твоего имени, Кабан, как это ни печально для тебя. Но ставка будет сто денариев.
– За сто серебряных монет я найду гетеру, хотя она наверняка будет уступать тебе, Арсиноя. – Кабан неожиданно проявил поразительную вежливость. – О чем же пойдет спор?
– Видишь этого парня? – Арсиноя указала на Молчуна. – Так вот: ты можешь выставить против него троих своих бойцов. Оружие любое. А он их побьет.
– Ты серьезно, Арсиноя? – Кабан расхохотался. – Нигрину, верно, некуда девать свои миллионы, и он дарит их тебе, чтобы ты спускала его денежки. А чем будет драться твой парень?
– Тем, что при нем. Так ты принимаешь пари? – слегка изогнула черную бровь Арсиноя.
– Конечно, детка! Кто ж откажется от даровой сотни денариев!
Собравшиеся вокруг зеваки поддержали шутку Кабана громким ржанием.
– И сколько же ты ставишь? Думаю, ты должен поставить триста денариев, раз – выставляешь троих бойцов.
– Сотня против твоей сотни.
– Ты не уверен в победе? – Бровь Арсинои приподнялась еще выше.
– Ладно, три сотни, так и быть. Но никаких претензий, когда мои герои прикончат твоего старикана. Сама его будешь хоронить.
Кабан повернулся к своим друзьям:
– Тирон, ну-ка, живо, беги за Тощим, Уродом и Сикой. От выигрыша каждый получит по десять монет.
Паренек, которого кликали Тироном, умчался – нырнул в узкий проход между лавками и исчез.
Парни, что метали кости, прекратили игру, проигравший отсчитал монеты победителю, и игроки вместе с бывшими зрителями принялись расставлять вокруг небольшого пятачка мостовой скамьи. Похоже, подобные импровизированные бои в этом квартале происходили часто.
Молчун тем временем сбросил плащ – и в руке у него оказался гладиус. Как он его спрятал в складках одежды – оставалось тайной.
В этот момент и появилась выбранная Кабаном троица. Тощий оказался совсем не худым и длинным – а пропорционально сложенным атлетом, упитанным, с обнаженным торсом. Широкий кожаный пояс и шелковая набедренная повязка были явно частью наряда гладиатора. На шее у парня блестел бронзовый ошейник. Скорее всего, Кабан сдавал Тощего для местных забав в домашних схватках перед очами богачей время от времени. Молчун заметил два шрама на груди слева: значит – парень не слишком силен в защите. Но везунчик. Умеет уклоняться и получать лишь глубокие царапины, а не опасные раны. Работал Тощий мечом и щитом – щит был слишком велик и тяжел – это сразу отметил ветеран, а меч – длинен, но качество металла вызывало сомнение – если судить по иззубренности клинка и тому, как он был искривлен.
Урод в самом деле был уродом – когда-то давно удар меча раскроил его физиономию от правого виска до левого угла челюсти. Глаз вытек, нос исчез – две дырки уродливо чернели, обозначая прежнее нахождение носа, вышибло и часть зубов. Урод был не молод, вооружен только мечом – и от него стоило ожидать подлости и ударов в спину – если этот тип прожил столько лет, подвизаясь на подобном поприще, – он либо классный боец, либо подонок. Хотя могло быть и то и другое одновременно. Третий боец оказался даком – высокий парень с гривой светлых волос и светло-серыми глазами – чем-то он напоминал вольноотпущенника Тиресия Тита, только взгляд исподлобья куда более злобный. Судя по возрасту, этот дак вряд ли участвовал в дакийских войнах Траяна, наверняка повзрослел позже и, уцелев в резне, теперь бешено ненавидел римлян. Вооружен он был дакийским фальксом – кривым клинком, похожим на косу с костяной рукоятью. А раз был без щита или кинжала-сики, значит, рассчитывал орудовать фальксом двумя руками. Дак мог быть очень опасен. Однако Молчун надеялся, что у старых бойцов этот мальчишка премудростям боя с фальксом обучиться не успел.