Смерть, как непроверенный слух
Шрифт:
– Не можешь ты умереть, пока не получу диплома. Сначала пошли меня в Париж, чтобы я увидел Мону Лизу, потом еще лет десять, и вот тогда уже можно и разбежаться.
– Что касается Парижа, я деньги отложил, езжай хоть завтра, а вот насчет диплома, тут ты поторопись. Если будешь так продолжать, мне придется этому горе-инженеру (имея в виду Бога) послать запрос на еще одну жизнь, и если он согласится, только тогда у меня какие-то шансы на твой диплом появятся.
При этом дед был рад, что средства от продажи дома будут использованы толково. Как и его дочь. Сенка открыла счет в Промышленном банке
– Кто знает, на что они могут пригодиться. Эмир вот растет и если, дай боже, возьмется наконец за ум и начнет хорошо учиться, пошлем его в самую лучшую школу!
Мышь совершает почетный круг
В тысяча девятьсот семьдесят втором году Шиба Крвавац, режиссер приключенческого кино, отворил передо мной двери в национальный кинематограф. Вступил я в мир югославского кино со словами:
– Повезло нам, только один охранник, загасим их только так!
Это была моя единственная реплика в фильме «Вальтер защищает Сараево», который прославил Крвавца до самого многолюдного Китая. За произнесенной репликой последовала первая киношная смерть. Нарвался я на бегу на группу немецких солдат, которые изрешетили меня очередями из этих... тррррррррррррр... пулеметов и, падая, успел еще сказать:
– Ааааааааааах…!
Крыса в наших рядах передала немцам информацию о диверсии, которая была необходима, чтоб поднять на воздух вражеское подразделение.
Когда в четверг, четвертого ноября тысячу девятьсот семьдесят первого года, точно в 6 часов 15 минут, Сенка появилась в Пятой гимназии, она и представить себе не могла, что ожидает ее на родительском собрании. После десяти лет моего обучения, мама снова услышала то же, что и в первом классе начальной школы. Классный руководитель решил постепенно ознакомить Сенку с истинным положением вещей и открыть новую главу в моем школьном образовании. Не знал он с чего лучше начать, с двоек или прогулов. И решил, что с прогулов, потому что родителям легче согласиться с тем, что их дети непослушны, чем глупы:
– Его в школе ничто не интересует. Целыми днями играет он в баскетбол на спортплощадке ФИС [13]. Смотрел я на него из окна учительской. Нет силы, способной вернуть Эмира в класс после большой перемены.
Классный был учителем физкультуры и не скрывал симпатии ко мне. Вывел он Сенку в коридор и по секрету сказал ей:
– Ищите, Сенка, уважительные причины, у него в одной только этой четверти 39 прогулов!
В баскетболе желал я превзойти юного сараевского героя Даворина Поповича Пимпека. Он с невиданной быстротой пробивал мяч между ногами игроков, предчувствовал действия противника, подавал с двухшаговой пробежкой, или назад через плечо. Получалось у него лучше всех, хотя ростом, по сравнению с остальными игроками, он был как мальчик среди джиннов. Играл он в баскетбол как те негры из Гарлема. В время тайм-аута брал сигарету и курил. Паша, как самый сильный из нас, а значит, и самый умный, так истолковывал пимпекову манеру игры:
– Просто, он себе легкие продувает. Это как если в машине выжать газ, то дым выходит из выхлопной трубы под давлением. Я тоже так делаю, затягиваюсь дымом глубоко по самые яйца, а потом резко выдыхаю. Знаешь, что тогда чувствуешь?
–
А когда на Восьмое марта Пимпек пел в зале ФИС вместе с «Индексами», я стоял в первом ряду и подпевал своей любимой песне «Будь я кем-то...». Слова этой песни полностью соответствовал моим устремлениям, потому что мне тоже хотелось стать кем-то. Восхищался я с расстояния этим юным сараевским героем и искренне ему завидовал: играет в баскетбол, пьет, открыто курит во время игры, поет в группе похожей на «Битлз». И, самое главное, не должен ходить в школу! И я, чтобы соответствовать этому жизненному идеалу, поменял манеру говорить. Охрипшим голосом подражал я сараевскому кумиру. И вечером, когда никто не мог меня видеть, стоял я перед зеркалом с невидимым микрофоном в руке, и пел: «Тяну к тебе я руки...»
Но когда, перед старым продмагом на Горице, услышал меня один цыган, что-то совсем не приглянулись ему ни мой голос, ни манера пения:
– Тебя, парень, твое пение никогда не прокормит, - сказал он мне.
Конечно, подобные мнения меня обескураживали, но утешение я находил в другом. И так было понятно, что карьера певца мне не светит.
Понял я это, пытаясь прислушиваться к своему голосу. И все же, опасение этого цыгана с Горицы решительным образом подействовало на мое решение посвятить себя баскетболу.
Самой значительной победой «Младой Босны» тех лет была игра против «Црвены звезды». Весь ФИС скандировал даворову кличку:
– Пимпек, Пимпек, Пимпек….! [14]
Паша, Ньего, Белый и я сидели под платаном на последней ступеньке трибуны. И снова самый умный из нас ощутил потребность внести свой интеллектуальный вклад в сегодняшнее мероприятие:
– Знаешь, что значит Пимпек?
– Не знаю!
– Когда Осмо спал на вокзале в Загребе, подошла к нему шлюха и спросила: «Хочешь пойдем прогуляем твой пимпек?»
– Да ты гонишь!
– Отцом моим мертвым клянусь: в Загребе то, что внизу называют «пимпек»!
– Это к Даворину отношения не имеет. Просто у него на мочке уха вырос такой отросток, это и называется пимпек, это мне батя рассказал, - защищал я героя сараевского асфальта.
Справедливости ради надо отметить, что в Загребе и Сараево действительно действовали разные языковые стандарты. Хорваты всегда придерживались собственного говора. То, что в Загребе называли «пимпек» - в Сараево было «чуна». Это небольшая лингвистическая перекличка и отвратила меня от баскетбола в пользу гандбола. Пока Даворин изматывал игроков «Звезды», бил в кольцо, я думал уже про гандбол, и все это из-за слова «пимпек». Самым знаменитым гандболистом Сараева был Мемнун Ичакович, и кличка у него была: «Чуна». Значит, если б он жил в Загребе, то его звали бы Пимпеком. Не знаю, как он умудрился заработать такую кличку, но точно одно, обладал он сокрушительным ударом. Игры в гандбол я посещал в основном из-за карнавальной обстановки на стадионе. Ичакович своей игрой вдохновлял болельщиков на поддержку его и «Младой Босны» таким вот двойным манером: