Смерть консулу! Люцифер
Шрифт:
Вернувшись в гостиницу «Единорог», он вошёл прямо в комнату хозяина, взял ключ от своей комнаты и с беспечным видом сказал:
— Прекрасная ночь! А гражданин Немулэн уже вернулся?
— Что вы! Он уже десятый сон теперь видит!
«Отлично, — подумал про себя Сан-Режан. — Хозяин, очевидно, с ним заодно. Но я хочу посмотреть сам».
— Спокойной ночи, гражданин. У меня просто глаза слипаются.
Поднявшись к себе на этаж, он остановился перед дверью Немулэна и постучал. Ответа не было. Он постучал вторично.
— Кто тут? — раздался голос спросонок. — Что надо? Который час?
— Это я, Виктор Леклер.
Послышалось какое-то восклицание и топот ног. Потом дверь открылась, и перед Сан-Режаном предстал гражданин Немулэн в одной рубашке, в ночном колпаке, на половину скрывавшем его лицо, и со свечкою в руках.
— Войдите, сосед... С вами случилось что-нибудь? Вы не обидитесь, если я опять лягу...
С этими словами он поставил свечку на камине, подальше от кровати, так что его лицо оставалось в тени, и, забившись под одеяло, спросил:
— Свидание не состоялось?
— Наоборот! Но вообразите себе, вернулся муж!
— Муж?
— Да. В самый интересный момент это чучело стало стучать в дверь. Жена, конечно, потеряла голову... Она спустилась вниз... а я тем временем успел одеться...
— Как, вы уж были в постели?
— Как видите! Только что я приготовился спуститься с балкона, как муж вошёл в лавку. Я приноровился, спрыгнул на улицу и хотел было пуститься бежать, как вдруг на меня бросились три человека, которых расставил на улице муж.
— Ловушка, стало быть?
— Похоже на то! К счастью, мне удалось вырваться из когтей этих разбойников... Они стреляли в меня два раза.
— И вы ответили тем же?
— Вовсе нет! Мне вовсе не хотелось привлекать внимание полиции, которая забрала бы меня и этих разбойников. Я отбился ударами кулака, вот и всё. Что вы на это скажете?
— Чёрт возьми! А вы уверены, что это действительно был муж?
— А кто же, как не он?
— А если это была полиция?
— Полиция? Да причём же она здесь? Какое ей дело до меня?
— Вы помните, что я вам сказал вчера. Уж не являетесь ли вы в данном случае жертвой нашей дружбы? Нужно отсюда убираться, завтра же утром. Мы, очевидно, не можем рассчитывать здесь на безопасность. Вам уже устроили ловушку. Муж, если только это был он, действовал, очевидно, в согласии с полицейским комиссаром. Бежим, Леклер, пока ещё не поздно!
— Чёрт возьми! Бегите сами, Немулэн, если вам это нравится. Мне нечего бояться. Я ещё не кончил всех своих дел и останусь здесь. Если вы беспокоитесь, то уезжайте.
— Да, я уеду, завтра же утром уеду. Прощайте, друг мой, будьте уверены, что я вас не забуду. Когда вернётесь в Париж и, может быть, захотите повидаться со мной, то всегда найдёте меня в пять часов в ресторане «Турецкий Диван».
— До свидания. Желаю вам счастливого пути.
Они пожали друг другу руки. Сан-Режан отправился в свою комнату, быстро улёгся и заснул. Он обладал неустрашимым сердцем и относился ко всему со свойственной молодости беззаботностью.
А в это время Немулэн, облокотившись на изголовье, думал:
«Этот человек очень силён и ловок, и нам не легко будет управиться с ним. Я готов даже усомниться в том, действительно ли он приехал сюда с целью заговора или же просто по своим делам. У меня нет никаких доказательств. Нет никаких оснований утверждать, что он виновен. Но зато против него есть улики, и ещё какие! Он носит чужое имя, принадлежит к партии принцев и вместе с Гидом и Жоржем был их посланцем к первому консулу. Почему он называет себя Виктором Леклером? Не замешана ли тут любовь? Может быть, всё это он делает только для того, чтобы снискать доверие Лербура, чтобы иметь возможность у него на глазах поддерживать связь с его женой? В обычное время это было бы вполне вероятно, но теперь, когда настало царство интриг и заговоров, этого не может быть. Сан-Режан, очевидно, участвует в заговоре и явился сюда для того, чтобы сговориться с вожаками роялистов на юге. Поэтому мне нужно отстать от него. Он мне, очевидно, не доверяет. Рассказ о своей неудаче, с которым он явился ко мне, конечно, рассчитан на то, чтобы отвести мне глаза. А может быть, он не прочь был бы узнать, не принимал ли я сам участие в этой экспедиции. Этот молодой человек наделён всеми качествами вождя заговорщиков. Он не теряет головы. И не вернись я из предосторожности пораньше, он накрыл бы меня, так сказать, на месте преступления. С таким блестящим противником приятно сыграть партию. Ну, а теперь будем спать!»
Он запер дверь, улёгся опять в постель и потушил свечку. В шесть часов утра, расплатившись по счёту, он уже уехал из гостиницы «Единорог». Но, выехав из гостиницы утром в качестве приезжего, он в тот же вечер вернулся в неё обратно в качестве слуги. Как раз кстати хозяин поссорился с одним из слуг, который и был уволен, а на его место взят другой — неуклюжий нормандец с тяжёлой походкой и медленной речью, которому было поручено убирать комнаты.
С этого дня Сан-Режан и новый слуга, которого звали Ипполитом, постоянно сталкивались. Не доверяя никому столько же по принципу, сколько в силу необходимости, молодой человек украдкой наблюдал за новым слугой, который тщательно, но неторопливо мел пол в коридоре. То был грузный малый с копной белокурых волос на голове, с загнившими от сидра зубами. В ушах у него росли волосы.
Сан-Режан пробовал заговаривать с ним, но он давал на чистейшем нормандском диалекте весьма уклончивые ответы. Он казался довольно дурашливым и во всяком случае был так непохож на Немулэна, что невозможно было и предположить, что это одно и то же лицо. Новый слуга был вершка на четыре выше Немулэна, и голос у него был совсем другой.
Впрочем, Сан-Режан решил заниматься только торговыми делами и, чувствуя себя безопаснее, чем когда-либо, принялся в качестве Виктора Леклера бегать по фабрикам и магазинам и набирать образчиков, которыми скоро завалил всю свою комнату.
Он написал Лербуру письмо, которое сам передал Ипполиту с просьбой отнести его на почту. Несмотря на сургучную печать, письмо было, конечно, вскрыто этим верным слугой и оказалось совершенно невинного содержания. Леклер хвалился некоторыми выгодными закупками, которые ему удалось сделать, сообщал о том, что шёлковая промышленность мало-помалу начинает опять оживать, и писал, что на следующей неделе он вернётся в Париж. Если б только Ипполит мог освободиться от данного ему поручения, не вызывая подозрений Сан-Режана, он давно бы был уже в Париже. Он чувствовал себя бесполезным в Лионе, где за Сан-Режаном могли наблюдать и местные агенты. Но чувство долга взяло в нём верх, и он продолжал скучать под личиной Ипполита с его рыжеватым париком и в башмаках с каблуками в четверть аршина.