Смерть королей
Шрифт:
— Хватить шагать туда-сюда, — приказал он мне, — ты заставляешь меня чувствовать себя старым.
— Ты и есть старый, — ответил я.
Он скорчился от моих слов.
— Я как Альфред, — сказал он, — собираюсь встретиться со своим богом. Я собираюсь на суд божий, чтобы выяснить, кто вознесется, а кому гореть в аду. Его же пустят на небеса, как думаешь?
— Альфреда пустят, — согласился я, — а тебя?
— По крайней мере, в аду будет тепло, — сказал он, немощно смахивая слюну со своей бороды. — Так ты хочешь воевать с Сигурдом?
— Я хочу убить ублюдка.
— У тебя был шанс перед Рождеством, — сказал Беортсиг. Я проигнорировал его замечание.
— Он ждет, — говорил Беорнот, — ждет смерти Альфреда. Он не станет нападать, пока Альфред не помрет.
— Он уже атакует, — сказал я.
Беорнот покачал головой.
— Просто налеты, — пренебрежительно произнес он, — и он вытащил свой флот на берег в Снотенгахаме.
— В Снотенгахаме? — переспросил я удивленно. Это было настолько глубоко в землях Британии, насколько мог пройти какой-либо морской корабль.
— Что должно убедить тебя в том, что он не планирует ничего, кроме набегов.
— Это говорит мне о том, что он не собирается делать набегов с моря, — сказал я, — но что помешает ему передвигаться по суше?
— Может быть, он будет двигаться, — допустил Беорнот, — когда Альфред умрет. А сейчас, он просто угоняет немного скота.
— Тогда я хочу угнать немного его скота, — сказал я.
Беортсиг бросил сердитый взгляд, а его отец пожал плечами.
— Зачем тормошить дьявола, когда он дремлет? — спросил старик.
— Элфволд не думает, что он дремлет, — возразил я.
Беорнот рассмеялся.
— Элфволд молод, — пренебрежительно сказал он, — и он амбициозен, вечно ищет проблем.
Саксонских лордов можно разделить на два лагеря: тех, кто возмущен превосходством западных саксов на их земле, и тех, кто их поддерживает.
Отец Элфволда поддерживал Альфреда, а Беорноту хотелось бы вернуться в прежние времена, когда в Мерсии был собственный король. Как и все остальные с подобными взглядами, Беорнот отказался послать войска для помощи мне в битве с Хэстеном.
Он предпочел отдать своих людей под начало Этельреда, что означало, что они просидят в гарнизоне Глевекестра, ожидая атаки, которой никогда не будет.
С тех самых пор между обоими лагерями чувствовалась озлобленность, но Беорнот был достаточно хорошим человеком — а может быть, из-за близкой смерти — он не хотел продолжать вражду.
Он пригласил нас остаться на ночь.
— Расскажи мне что-нибудь, — попросил он, — я люблю истории. Расскажи мне про Бемфлеот. — Это было великодушное приглашение, скрыто подразумевающее, что он согласен, что его люди были не в том месте прошлым летом.
Я не рассказал историю полностью. Вместо этого в зале, где балки осветились красным светом огромного очага, а эль сделал мужчин громкоголосыми, я рассказал, как погиб старший Элфволд.
Как мы вместе бросились в атаку, и как мы раскидали датский лагерь, и как мы неистовствовали среди напуганных людей на вершине холма, а потом датское подкрепление пошло в контратаку, и битва ожесточилась. Все внимательно слушали.
Почти всем присутствовавшим приходилось стоять в стене из щитов, и они познали страх этого момента.
Я рассказал, как была убита моя лошадь, и как мы встали в круг из щитов и сражались против орущих датчан, которых так внезапно стало гораздо больше нас, и описал смерть, которую нашел Элфволд. Как он крушил, отправлял врагов в могилу, побеждал одного за другим, пока в конце концов удар топора не разрубил его шлем.
Я не рассказывал, как он посмотрел на меня, так осуждающе, и о ненависти в его предсмертных словах, потому что он решил по ошибке, что я предал его.
Он погиб возле меня, и в тот момент я готовился к смерти, зная, что датчане совершенно точно убьют нас всех на этой заре, провонявшей кровью, но затем Стеапа пришел с войсками западных саксов, и поражение обернулось внезапным, нежданным триумфом.
Люди Беорнота постучали по столам в знак одобрения рассказа. Мужчинам нравятся военные истории, именно поэтому мы нанимаем поэтов, чтобы они развлекали нас на ночь сказками про воинов, мечи, щиты и топоры.
— Хорошая история, — сказал Беорнот.
— Ты виноват в смерти Элфволда, — произнес голос из зала.
На секунду мне показалось, что я ослышался или что реплика была сказана не мне. Стало тихо, как будто каждый подумал то же самое.
— Нам не следовало сражаться! — это был Ситрик. Он поднялся, чтобы говорить, и я увидел, что он пьян. — Ты не разведал леса, — прорычал он.
— И сколько людей погибло из-за того, что ты не разведал леса?
Я знаю, что выглядел слишком изумленным, чтобы говорить.
Ситрик был моим слугой, я спас ему жизнь, взял его еще мальчишкой и вырастил из него мужчину и воина, давал ему золото, награждал, как должно лорду награждать своих последователей, а теперь он смотрел на меня с открытой ненавистью.
Беортсиг, конечно же, наслаждался ситуацией, бросая быстрые взгляды то на меня, то на Ситрика.
Друг Ситрика Райпер, сидевший на той же скамье, положил ему на плечо руку, но тот стряхнул ее.
— Сколько людей ты убил в тот день из-за своей небрежности? — крикнул он мне.
— Ты пьян, — сказал я резко, — и завтра ты будешь ползать передо мной, и может быть, я прощу тебя.
— Лорд Элфволд был бы жив, если бы у тебя была хоть капля мозгов, — выкрикнул он.
Некоторые мои люди кричали на него, пытаясь усадить его, но я прокричал громче:
— Иди сюда, встань на колени!
Вместо этого он плюнул в мою сторону. Зал теперь был переполнен шумом. Люди Беорнота подбадривали Ситрика, а мои выглядели изумленными.