Смерть королей
Шрифт:
Я уже знал, что не стоит доверять спокойствию таких времен, потому что когда царит мир, это означает, что кто-то готовится к войне.
Пришла весна, а вместе с ней и коронация Эдварда в Кинингес Тун, королевском городе, который лежал чуть восточнее Лундена. Я считал это странным выбором.
Винтанкестер был главным городом Уэссекса, в котором Альфред построил свою величественную новую церковь и где находился самый крупный королевский дворец, но Эдвард выбрал Кинингес Тун.
Это действительно были крупные владения короля, но в последнее время заброшенные, потому что находились слишком близко к Лундену, и до того, как я отбил этот город у датчан, Кинингес Тун много раз разорялся.
— Архиепископ говорит, что там короновали некоторых монархов в старину, — объяснил мне Эдвард, — и там есть камень.
— Камень, господин?
Он кивнул.
— Королевский камень. В древности короли то ли стояли, то ли сидели на нем, я точно не знаю, — он пожал плечами, явно сомневаясь в том, какой цели служил этот камень. — Плегмунд считает, что это важно.
Меня вызвали во владения короля за неделю до церемонии и приказали привести с собой как можно больше воинов.
У меня было семьдесят четыре человека, все верхом, хорошо вооруженные, Эдвард добавил к ним сотню своих и попросил нас охранять Кинингес Тун во время коронации.
Он опасался атаки датчан, и я с радостью согласился стоять на страже. Я предпочитал скакать верхом под открытым небом, чем часами сидеть или стоять на христианских церемониях, так что я объезжал пустой двор, пока Эдвард то ли сидел, то ли стоял на королевском камне, и его помазали на царство святым маслом, а потом короновали украшенной изумрудами короной отца.
Датчане не атаковали. Я был так уверен, что смерть Альфреда означает войну, но она принесла это странное время, когда мечи отдыхали в ножнах, а Эдвард был мирно коронован, а после этого отправился в Лунден и вызвал меня туда на большой совет.
Улицы этого старого римского города были увешены знаменами по случаю празднования коронации Эдварда, А на его грозных крепостных валах было полно войск. Ни то, ни другое не было неожиданным, поразительным было обнаружить здесь Эорика.
Король Восточной Англии Эорик, который замышлял убить меня, находился в Лундене по приглашению архиепископа Плегмунда, который отправил двух собственных племянников в качестве заложников, чтобы гарантировать безопасность короля.
Эорик и его воины поднялись по Темезу в трех украшенных головами льва лодках и теперь расположились в большом мерсианском дворце на вершине холма в центре старого римского города.
Эорик был крупным человеком с животом как у беременной свиноматки, сильный как буйвол, его маленькие глазки смотрели с подозрением.
Я первым увидел его на крепостном валу, по которому он шел с группой своих воинов вдоль римских оборонительных сооружений. Он держал на поводке трех волкодавов, из-за присутствия которых завывали городские собаки.
Веостан, командир гарнизона, сопровождал Эорика, очевидно потому, что Эдвард велел ему показать королю Восточной Англии все, что тому заблагорассудится посмотреть.
Я был вместе с Финаном. Мы забрались на крепостной вал по римской лестнице, встроенной в одной из башен у ворот, которые называли Ворота Епископа. Было утро, и солнце нагревало старые камни.
Там воняло, потому что в ров снаружи сбрасывали мусор и отбросы. В нем копались дети.
Дюжина воинов, западных саксов, прокладывали путь людям Эорика, но они прошли мимо, так что мы с Финаном просто ждали, когда группа Эорика приблизится.
Веостан выглядел встревоженным, возможно, потому, что мы с Финаном были при мечах, хотя и без кольчуг, шлемов и щитов. Я поклонился королю.
— Вы знакомы с лордом Утредом? — спросил Веостан Эорика.
Маленькие глазки уставились на меня. Один из волкодавов зарычал, его успокоили.
— Тот, кто сжигает корабли, — сказал Эорик, явно забавляясь.
— Он сжигает и города, — не смог сдержаться Финан, напоминая Эорику, что я сжег его прекрасный порт в Думноке.
Эорик стиснул зубы, но не заглотнул наживку. Вместо этого он поглядел на юг, в сторону города.
— Прекрасное место, лорд Утред.
— Могу ли я спросить, что привело тебя сюда, о король? — произнес я с уважением.
— Я христианин, — сказал Эорик. Его голос был громким, выразительным и глубоким. — И Папа в Риме назвал Плегмунда моим духовным отцом. Архиепископ пригласил меня, я пришел.
— Какая честь для нас, — произнес я, потому что что еще можно сказать королю?
— Веостан говорит, что ты захватил этот город, — заметил Эорик. Он выглядел скучающим, как человек, который знает, что должен поддержать разговор, но не заинтересован в нем.
— Да, господин.
— Через эти ворота? — жестом он указал на ворота Лудды.
— Да, господин.
— Ты должен рассказать мне эту историю, — сказал он, но только из вежливости. Мы оба были вежливы. Он был человеком, который пытался убить меня, но никто из нас в этом не признавался, вместо этого мы вели эту натянутую беседу.
Я знал, о чем он думал. Он думал о том, что стена рядом с Воротами Епископа — самое уязвимое место на протяжении всех трех миль римских укреплений.
Легче всего было бы пойти в наступление через нее, хотя воняющий отбросами ров был серьезным препятствием, но к востоку от ворот каменная стена местами осыпалась и была заменена частоколом из дубовых бревен.
Целый пролет стены между Воротами Епископа и Старыми ворота был разрушен. Когда я командовал гарнизоном, то сделал частокол, но он нуждался в ремонте, и если Лунден и мог быть захвачен, то это самое лучшее место для атаки, и Эорик думал то же самое. Он указал на человека рядом с собой.
— Это ярл Оскитель — представил он его.
Оскитель являлся начальником караула Эорика. Он был, как я и ожидал, крупным и свирепым. Я кивнул ему, он кивнул в ответ.
— Ты тоже пришел помолиться? — спросил я его.