Смерть на Невском проспекте
Шрифт:
— Вздор и чепуха! — начал переводить Михаил. — Извольте, господа, не отнимать у нас драгоценного времени на пустяки! Здесь нет городового с таким именем. И не было никогда. Подделка официальных документов — серьезное преступление в нашей стране, карается сроком до десяти лет тюремного заключения. Прощайте, господа хорошие, и не вздумайте явиться сюда еще раз.
На этом он указал им на дверь. Но Пауэрскорт не очень-то испугался.
— Благодарю вас за ваше участие, господин пристав. Нам предстоит официальная встреча в вашем министерстве внутренних дел, и там мы непременно поднимем вопрос о том, как с нами обошлись в вашем участке. Кроме того, нас ждут также в министерстве иностранных дел, где неудовольствие моего правительства будет выражено самым недвусмысленным
— Вот видите! — воскликнул Пауэрскорт. — Эта печать точно такая же, как та, которая удостоверяет документ. Даже вы, при всем вашем желании, не сможете отрицать, что это доказывает подлинность бумаги, которую мы вам предъявили.
Реакция была самая тяжелая.
— Кажется, надо уносить ноги, лорд Пауэрскорт, — прошептал Михаил, оттягивая Пауэрскорта от стола. — Этот тип теряет терпение. Сейчас взорвется.
В самом деле, дело выглядело так, словно у пристава сейчас будет удар. Жилы на шее надулись канатами, лицо побагровело до синевы, дыхание участилось.
— Зарубите себе на носу, — заорал он, — нет тут у нас городового с таким именем! Во всем Петербурге нет такого городового! И на Невском проспекте не находили никакого англичанина! Я не знаю, кто прислал вам эту бумажку! Убирайтесь отсюда и заберите ее с собой, не то я сейчас запру вас в камеру и выброшу ключи!
На этом он вышел из-за стола и двинулся на них грудью с выражением неконтролируемой ярости на физиономии.
— Все в порядке, пристав, мы уже уходим, — говорил Михаил по-русски, пятясь к выходу и тут же переводя себя на английский. — Не трудитесь нас провожать! Пожалуй, вам лучше присесть. Передохните. Стаканчик воды не повредит тоже. И к доктору, к доктору! Поберегите себя!
Последние две фразы Михаил прокричал уже за дверью, и они поторопились ретироваться.
— Ну и ну, лорд Пауэрскорт, в какую передрягу мы с вами попали! И в первый же день моей работы! Раньше у нас были данные о трупе, а трупа самого не было. Теперь же, если верить этому толстому рыжему приставу, нет и никаких данных. Что же нам теперь предпринять?
— Я знаю что, — сказал Пауэрскорт, с приязнью похлопав юношу по плечу. — Поехали по моргам!
Они шли по узкой набережной канала. Впереди дымила труба какого-то завода. Мимо них спешили молодые рабочие. Судя по запаху, где-то недалеко пекли хлеб.
— У вас при себе есть деньги, лорд Пауэрскорт? — помявшись, смущенно спросил Шапоров.
— Есть, Михаил, — отозвался Пауэрскорт. — Де Шассирон в посольстве снабдил меня крупной суммой. Уверяю вас, на две или три взятки нам хватит. Вы ведь об этом?
— Об этом, — рассмеялся Шапоров. — Скажите, лорд Пауэрскорт, как, по-вашему, сумеем мы — вы, опытный сыщик, и я, новичок, — найти тело Мартина?
— Буду крайне удивлен, если сумеем, — признался Пауэрскорт. — Конечно, надо проверить морги, но боюсь, шансов у нас немного. Заметьте при этом, что мы не знаем даже, как именно он умер. Застрелили его? Закололи? Удушили? Может статься, обстоятельства смерти его так нелицеприятны, что их постарались скрыть. Убийцы — или же те, кто нашел Мартина, — могли пробить лед на Неве и бросить его в воду. Тогда труп, возможно, никогда не объявится, уплывет в море, и все. А если его найдут где-то в Финляндии или в окрестностях Риги, он будет к тому времени неузнаваем. Я думаю, что его или же кого-то, названного его именем, доставили в полицейский участок, и там был заполнен тот документ, который мы получили в посольстве. Его прислали просто затем, чтобы сообщить о смерти Мартина. Теперь им хотелось бы, чтобы мы усвоили преподнесенный нам урок и на этом угомонились. Какой смысл поднимать шумиху, если нет тела?
Через боковую калитку они прошли в сад большого, довольно уродливого на вид здания, у входа в которое стояла длинная очередь.
— Это больница Святого Симеона, — пояснил Шапоров. — Покойницкая туда, дальше, в конце сада. Я сейчас пойду возьму ключ у привратника. Вы со мной или тут подождете?
— Тут подожду, — решил Пауэрскорт. — А то при виде иностранца он взвинтит цену.
И пока он ждал своего молодого помощника, прогуливаясь вдоль ограды, ему пришла еще одна мысль относительно Мартина, документа и полицейского участка. Может, Мартина в самом деле никогда не доставляли в участок? Может, и городового под таким именем действительно никогда не было, а бумага, полученная посольством, на самом деле подделка, печать из участка могли позаимствовать или… да заверить ею бумагу мог тот самый полицейский, которому приказали убить Мартина. Так что рыжий городовой, вполне вероятно, и говорил правду.
Тут появился Михаил, который радостно махал ему зажатым в кулаке большим ключом.
— Не представляю, что нас ждет, — сказал он. — Мое образование еще не простиралось до моргов. Я сказал в привратницкой, что после попойки пропал и, не дай Бог, замерз до смерти наш приятель-студент.
Ключ с визгом повернулся в замке. Пошарив рукой, Шапоров нащупал выключатель. Зажглась тусклая лампочка.
— Зимой холодильные установки не включают, и так холодно, — прошептал он. — На нас природа работает.
Петербургские мертвые лежали длинными рядами, на полатях в семь или восемь этажей. Кто-то в скудном больничном одеянии. Кто-то, привезенный, видно, с улицы, в том тряпье, в котором его нашли. Некоторые, избитые или раненые, были с развороченными, странного радужного цвета физиономиями. Ну и компания, подумал Пауэрскорт. Когда они восстанут из мертвых в Судный день, те, кому доведется наблюдать это, в ужасе содрогнутся при виде несчастных, поднимающихся из своих могил. Пахло застарелой гнилью, нищетой, несчастьем. Шапоров меж тем методично обходил ряд за рядом, иногда вглядываясь в бирки, привязанные к ногам. Женщин, стариков и совсем юных он пропускал. Пауэрскорт слышал, как Михаил что-то бормочет про себя, молится, что ли.
— Его нет, — наконец проговорил он. — Если даже они бросили его здесь умирать, то потом вывезли.
Второй морг разительнейшим образом отличался от покойницкой больницы Святого Симеона. Он принадлежал современной больнице, расположенной поблизости от университета на Васильевском острове.
— Этот морг находится дальше от того места, где, насколько нам известно, нашли Мартина, однако всякий, кто знает город, позаботился бы о том, чтобы его привезли сюда, а не в ту дыру, где мы только что были. Эту больницу строили немцы, и проект очень толковый. Ну не странно ли, лорд Пауэрскорт! С одной стороны, мы любим, чтобы иностранцы приезжали к нам и устраивали для нас что-то — в конце концов, весь старый Петербург создан иностранцами, — а с другой — нет, не любим, потому что они, видите ли, не понимают России и у них нет души.
В этом морге подкупать кого-то необходимости не возникло. Мрачный молодой человек отвел их вниз и подождал, когда Шапоров еще раз сделал свой печальный обход. Здесь мертвых не нагромождали ярус за ярусом, и у каждого было отдельное, запирающееся на ключ место в обширных темно-зеленого цвета отсеках сооружения, напоминавшего собой гигантскую картотеку. Бирки с именами были аккуратно прикреплены к ручкам, словно названия книг или заголовки папок. Любопытно, праздно подумал Пауэрскорт, счастливее ли мертвые обитатели этого заведения тех, что лежат в морге больницы Святого Симеона? Молодой человек, заговорив на французском, попытался втянуть детектива в разговор. Насколько Пауэрскорт смог разобрать, он, кажется, сказал, что, как правило, если покойник остается не востребован дольше двух месяцев, то больница хоронит его за казенный счет. Еще одна ужасная мысль явилась тут Пауэрскорту, столь ужасная, что пришлось приостановить Михаила в его поисках и просить помощи в переводе.