СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ
Шрифт:
— Земля к севу поспевает, — ковырнул носком сапога почву подошедший эсэсовец. — Жена пишет, что семена подготовлены, лошади сил набрались, плуги и сеялки отремонтированы. Не знаю только, кто будет сеять, — вздохнул он. — Восточных рабочих на завод забрали, а у меня двести девятнадцать моргенов пашни. Женщинам да старикам с ней не управиться... На Украине подыскал имение, да чуть жены и детей не лишился. Партизаны и дом сожгли, и скот угнали, и зерно разграбили... Нужно было уничтожить славян под самый корень, — рассвирепел Ценнер.
– Не довели мы до конца предначертаний фюрера и теперь расплачиваемся. Наше мягкосердечие затянуло войну,
Лисовский удивленно уставился на эсэсовца. Если тот всерьез верит собственным басням, то непонятно, какими качествами он прельстил Скорцени, который окружил себя хитрыми, изворотливыми, беспринципными головорезами? Может, исполнительностью, готовностью браться за грязные дела, участвовать в которых брезгуют даже сподвижники оберштурмбаннфюрера? Эта догадка навела Костю на тягостные размышления о задуманной Скорцени операции. Если выяснится ее палаческий характер, придется, ни перед чем не останавливаясь, сорвать эту акцию, уничтожить ее исполнителей.
Глянул на Сергея, у того от приступа неистовой ненависти лицо словно мелом покрылось и бешено раздулись ноздри. Да, с Ценнером каши не сваришь, общий язык, как с Отто Занднером, не найдешь...
События развернулись с непостижимой быстротой и врасплох захватили друзей. Туманным дождливым утром, когда они с Ценнером завтракали в столовой, в размеренную тишину дремотной виллы ворвался гул автомобильного мотора и частая резкая трескотня мотоциклетных двигателей. Сергей оторвался от тарелки, прислушался, вопросительно взглянул на штурмбаннфюрера, но тот невозмутимо продолжал действовать ножом и вилкой. Костя тоже замер, обратился в слух, но шум смолк, зато на лестнице послышались четкие твердые шаги. Раздался требовательный стук в дверь.
— Войдите! — отозвался Ценнер, вытирая салфеткой жирные губы.
— Хайль Гитлер! — приветствовал вошедший эсэсовец. — По приказанию оберштурмбаннфюрера Скорцени в ваше распоряжение прибыл унтерштурмфюрер Грассман. Приказано передать вам пакет!
Ценнер сорвал салфетку с шеи и, небрежно скомкав, швырнул ее на стол. Взял пакет, выдернул нитку, сломал сургучные печати, прочитал и повернулся к парням:
— Через двадцать минут выезжаем, будьте готовы. «Мерседес» сопровождали три вооруженных мотоциклиста, а рядом с водителем уселся унтерштурмфюрер с автоматом. Ценнеру и парням отводилась роль безгласных пассажиров на заднем сидении при зашторенных стеклах. Едва выбрались на окружную дорогу, шофер включил сирену, устрашающие сигналы подавали и мотоциклисты. Встречные и попутные машины жались к обочине, освобождая середину шоссе крикливому кортежу.
Сергей пристроился у дверцы, удобно вытянув ноги. Костя сидел посередине. У него чуть заметно подергивалось левое веко. Тик начался после вынужденной посадки в Бельгии.
У Груздева окаменелое лицо, чуть сощуренные глаза. Ничто не выдает его беспокойных и тревожных мыслей. Удивляло, зачем понадобился такой эскорт? Что-то раньше не приходилось видеть, чтобы незначительных по чину и занимаемым должностям эсэсовцев столь строго охраняли. Выходит, никто не должен видеть пассажиров лимузина, никому они не должны показываться.
Вскоре Сергей приноровился и сквозь узкие щелочки в зашторенных оконцах пытался определить, куда они держат путь. Да разве поймешь, когда на дорогах все смешалось, колонны солдат и боевой техники двигаются навстречу друг другу, опустели деревни и хутора, по обочинам тянется бесконечный поток
А немцы не теряют времени даром, готовятся к смертельной схватке за Берлин. На полях свежими брустверами выделяются траншеи и окопы, оплетенные рядами колючей проволоки, маскируются стальные колпаки огневых точек, в перелесках заняли боевые позиции артиллеристы, из-за деревьев выглядывают стволы тяжелых орудий, у мостов через речки и каналы затаились тонкоствольные зенитки. Не надеются гитлеровцы на свою оборону на Одере, в глубоком тылу возводят укрепления. Скорей бы смести фашистскую нечисть с земли, сбросить и сжечь ненавистный мундир с вражескими регалиями, снова оказаться среди своих!
Свернули в небольшую рощицу. В ее глубине Лисовский заметил три бронетранспортера и два бронеавтомобиля. Унтерштурмфюрер выскочил из кабины, подбежал к группе эсэсовцев, подал команду, и те кинулись по своим местам. Захлопали, загудели моторы, броневые машины вслед за развернувшимся «мерседесом» выползли на шоссе, оставляя за собой грязные, широкие полосы. Костя с изумлением следил, как перестраивается небольшая кавалькада. Сразу за лимузином, охраняемым мотоциклистами, шел броневик, в середине оказались бронетранспортеры, замыкал колонну второй бронеавтомобиль.
Парень терялся в догадках, не понимая, зачем снаряжена эта экспедиция, почему бронетранспортеры, вооруженные зенитными и крупнокалиберными пулеметами, дополнительно охраняются броневиками? Смутная тревога переросла в предчувствие большой беды, чреватой необратимыми последствиями. Эсэсовцы действовали четко, слаженно, словно заранее отрепетировали предстоящий марш. Не удержался, шепнул Ценнеру:
— Вы не знаете, куда мы направляемся?
Тот, хотя и в его глазах металось недоуменное беспокойство, сухо ответил:
— Я привык выполнять приказы и не интересоваться тем, что не положено знать. И вам, оберштурмфюрер, не советую задаваться ненужными вопросами.
Сергей покосился на Ценнера: ах ты, чучело эсэсовское! При первой же возможности решил сбить с него спесь, иначе тот на шею сядет и кривые ножки свесит.
Крупкой сыплет снежок, асфальт кажется отлакированным. Вдоль обочин редкими цепочками бредут понурые солдаты. Пилотки надвинуты на уши, воротники шинелей подняты, носы опушены к пуговицам. На сгорбленных, тощих спинах бьются винтовки, с ремней свисают котелки, сухарницы, патронташи, саперные лопатки. Вспомнились показанные в диверсионной школе документальные фильмы. Там сытые, откормленные, гогочущие гитлеровцы вступали в побежденные города на танках, бронетранспортерах, автомашинах, мотоциклах с колясками, велосипедах. Сплошной парад техники! Теперь и для обороны Берлина не имеют возможности перебросить солдат на грузовиках, пехом топают старички. Дошли фрицы, сапоги завели смазные, а дырочки сквозные!
Чем дальше, тем яростней свирепствует ураган. Мгла сгустилась и ранними сумерками прилипла к земле. Лисовский еле различил двуглавые ворота, через которые громыхающая кавалькада влетела в незнакомый город, загрохотала по булыжной мостовой его узких, путаных улочек, проскочила мимо старинного собора с огромными башнями-близнецами, выехала на широкий проспект, окаймленный грудами развалин, и снизила скорость на пологом спуске. Дорога выровнялась, и неподалеку от нее ошеломленный Костя различил бушующее море.