Смерть под парусом (пер. Гольдберга)
Шрифт:
Финбоу выслушал тираду экономки с абсолютным спокойствием, потом громко постучал в дверь Филиппа. Ответа не последовало. Он постучал еще раз, затем вошел и зажег спичку. Скомканная постель Филиппа была пуста.
— Та-ак, — пробормотал Финбоу.
В комнату вошла миссис Тафтс со свечой в руке, а вслед за ней мы с Эвис. Должно быть, мы выглядели смешно: четыре человека, растерянно уставившихся на пустую постель. Высокий и тщательно одетый Финбоу с благожелательной улыбкой на губах; переполненная праведным гневом экономка в пальто и ночной рубашке; элегантная, закутанная в китайский халат Эвис, бледная и усталая, но с блестящими от возбуждения глазами, и я сам, благопристойный и прилично одетый — для всех, кроме миссис Тафтс.
— Они вместе, и одному Богу известно, что могло произойти! Одному Богу известно! — выкрикнула экономка. — Если их нет в другой комнате, в дом они сегодня не вернутся.
Я было запротестовал, но Финбоу остановил меня.
— Совершенно справедливо, миссис Тафтс. Оставьте их на улице, если они действительно там.
Мы вернулись в гостиную, и Финбоу постучал в дверь спальни Уильяма и Кристофера. Через некоторое время изнутри донеслось невнятное бормотание, и Финбоу просунул голову внутрь.
— У вас, случайно, нет Филиппа и Тони?
— Конечно, нет. — Голос Уильяма был хриплым и сонным. — Какого дьявола им тут делать?
— Не вижу никаких причин для этого, — ответил Финбоу.
— Зачем они вам?
Уильям постепенно просыпался и становился все более раздраженным.
— Лично мне они не нужны, — сказал Финбоу. — Это все миссис Тафтс.
— Лучше бы она утопилась… Так ей и передайте, — буркнул Уильям. — Спокойной ночи.
Финбоу закрыл дверь и повернулся к миссис Тафтс, возмущенной репликами Уильяма. Не дав ей опомниться, он сказал:
— Вот и все, миссис Тафтс. Наверное, их нет в доме. Утром вернутся. Я хочу, чтобы вы пообещали не упоминать об этом при встрече с ними.
— Не буду я ничего обещать, — возмутилась экономка.
— В таком случае вы поставите сержанта Биррела в трудное положение, — проворчал Финбоу.
— О! — недовольно сказала миссис Тафтс. — Я, конечно, погрешу против совести, но буду молчать, пока не повидаюсь с сержантом Биррелом.
— Хорошо, — ответил Финбоу. — А теперь мы все пойдем спать.
Через несколько минут я уже наблюдал, как он отстегивает воротник.
— Мы можем поговорить? — спросил я.
— Да, — кивнул Финбоу. — Я проверил комнату перед отъездом в Лондон. Это единственное помещение в бунгало, где можно разговаривать, не опасаясь, что тебя услышат. Тут нет тонких перегородок.
— Значит, во вчерашней прогулке по реке не было никакой необходимости, — проворчал я.
— Точно, — усмехнулся Финбоу. — Но тогда я об этом не знал; кроме того, мы оба насладились атмосферой таинственности.
— Да уж, — фыркнул я.
— Любопытнейшая ночь, — задумчиво произнес Финбоу. — Определенно — любопытнейшая ночь.
— Любопытнейшая? — возмутился я. Мне хотелось спать, но я все рано не успокоился бы, не узнав цель его разговора с Эвис. — Зачем было так долго беседовать с ней? Разве вы не заметили, как она устала?
— Я разговаривал с ней именно потому, что видел, как она устала, — ответил Финбоу.
— Это нечестно — развлекаться, не давая ей спать.
— Мой дорогой Йен, — мягко возразил Финбоу, — такие развлечения не в моем стиле. Я беседовал с Эвис лишь для того, чтобы лучше узнать ее, — совершенно очевидно, что сделать это гораздо легче, когда она устала. Понимаете, на большинство людей сильная усталость действует так же, как алкоголь, — развязывает язык. Не очень известный факт, однако способный принести пользу тому, кто стремится понять, как устроен человеческий мозг. После нескольких коктейлей люди становятся болтливыми, потому что перестают себя контролировать, и в этом смысле предрассветные часы похожи на коктейли. Вспомните о признаниях, выслушанных при лунном свете. Вспомните, в чем сами признавались после полуночи! Вспомните, как вам было стыдно на следующее утро, когда вы снова обретали способность критически мыслить!
Он умолк на секунду, затем продолжил:
— Немного странно, что люди редко обращают внимание на циклические изменения сознания в течение суток. Полагаю, причина заключается в следующем: они до такой степени не осознают свой мыслительный процесс, что просто не замечают разницы. Я знаю одного писателя — он единственный из моих знакомых действительно извлекает пользу из этого цикла, — который всегда сочиняет поздно ночью, когда становится активным подсознание, а наутро правит текст, используя проснувшуюся способность критически мыслить. По его словам, так работа продвигается в три раза быстрее. Тем не менее он очень плохой писатель.
Тут мое терпение истощилось.
— Ради всего святого, друг мой, перестаньте рассуждать на общие темы и объясните, зачем вы беседовали с Эвис. И что вам удалось выяснить. Разве вы не видите: я сгораю от любопытства. И что она искала, когда мы случайно наткнулись на нее? Что все это значит?
— Простите, Йен, — сказал Финбоу, присаживаясь на кровать напротив меня. — Я понимаю ваше волнение. Можете успокоиться на пару дней. Мне все еще неизвестно, кто убийца. И я не знаю, что делала Эвис, когда мы вернулись. Полагаю, хотела что-то сжечь — вспомните, как она требовала зажечь камин вчера вечером.
Меня снова охватило волнение.
— По-вашему, это означает…
— Это может означать все, что угодно, или ничего, — прервал меня Финбоу. — Не забывайте о разного рода эмоциональных конфликтах в вашей маленькой компании, причем некоторые из них, вероятно, не имеют никакого отношения к преступлению. И Тоня, и Эвис не исключены из круга подозреваемых — но обе не способны убить. Тем не менее обе ведут себя так, словно им есть что скрывать. Я пытаюсь распутать этот клубок. Именно поэтому я сегодня беседовал с Эвис. Довольно искусный разговор, хотя вы его не оценили. Я начал с театра, полагая, что у такой женщины, как Эвис, иногда должно возникать тайное желание играть на сцене. Затем я перешел к любовной мелодраме, уверенный, что ей нравится этот жанр — подобно всем нам в ее возрасте. Будь она музыкальна, я завел бы разговор об опере. Мне хотелось создать атмосферу романтической влюбленности. Потом намек на собственный роман — и мне осталось лишь откинуться в кресле и слушать, как Эвис рассказывает историю своей жизни, уделяя особое внимание всем мужчинам, которых она не любила!
— Вы очень умный человек, Финбоу, — с невольным восхищением воскликнул я.
Он улыбнулся:
— Кроме того, я падок на лесть — большое спасибо. Подобно большинству людей, которым часто приходится прибегать к лести, я сам не могу устоять, когда процесс направлен в мою сторону. Однако на сей раз похвала заслуженная. Я бы узнал от Эвис все, что хотел, если бы не появилась проклятая миссис Тафтс и все не испортила. А значит, завтра мне нужно еще раз поболтать с Эвис. В любом случае кое-что я выяснил. Хотя не знаю, насколько ей можно верить. Выглядит все так: она не любила Роджера…