Смерть под парусом (пер. Гольдберга)
Шрифт:
Финбоу говорил, продолжая делать вид, будто раскладывает пасьянс. Тон его был необычно серьезен, и в нем отсутствовали привычные легкомысленные нотки.
— Я озадачен. Чертовски озадачен. И это чувство усиливается с каждым часом. Поведение Тони становится все более странным. О чем она рассказала Филиппу ночью? Почему боится, что это повлияет на его отношение к ней? И почему так волнуется Филипп? Его нелегко расстроить — он слишком беззаботен, чтобы обращать внимание на неприятности. Очень, очень любопытно. Теперь Кристофер. Он гораздо глубже этой парочки, что еще больше осложняет дело. Хотелось бы мне знать, что
— Какой именно? — поинтересовался я, наблюдая, как он кладет короля пик поверх двойки бубен, что невозможно ни в одном из известных мне пасьянсов.
— Он не желает говорить об Эвис, — ответил Финбоу.
— И что, по-вашему, это значит? — Меня охватила тревога.
— Не знаю. Если поверить в слова Эвис, сказанные ночью, тогда все объяснимо. Мужчина не склонен говорить о женщине, которая не отвечает ему взаимностью. Особенно если он ее любит и они собираются пожениться. Все это выглядит вполне логичным; вероятно, Эвис нравится Кристофер, а сам он страстно влюблен в нее — вы же видели, как он страдал, когда я настойчиво расспрашивал его, — и оба они с сомнением относятся к перспективе брака.
— Тогда зачем они обручились?
— Не знаю. Но если все будут дожидаться любви, Йен, ваши ежегодные расходы на свадебные подарки существенно сократятся. Самый главный вопрос: как Эвис относилась к Роджеру? Ночью она сказала, что он был ей безразличен, и даже намекнула, что не любила его. Тогда мне ее слова показались убедительными. Я поделился своими мыслями с вами, и вы согласились. Но так ли это? Вполне возможно, она была слишком усталой, чтобы убедительно лгать.
— Мои наблюдения за последние два года со всей очевидностью подтверждают ее слова, — сказал я, довольный, что могу помочь Эвис.
— Согласен, — кивнул Финбоу. — Возможно, это один из важнейших психологических моментов всего дела. Полагаю, мы должны принять его. Совершенно очевидно, что Эвис не влюблена. Ей не удалось обмануть меня. У всякой лжи есть предел. Ей нравится Кристофер, но она его не любит. Ей не нравился Роджер. Ее утверждения полностью согласуются с тем, что я узнал от Кристофера. Он весьма определенно охарактеризовал ее отношение к Роджеру, но я не стал бы придавать его словам слишком большой вес.
— Почему? — спросил я.
— Видите ли, Кристофер не хуже меня понимает, что он мог убить удачливого соперника, но у него не было никаких причин убивать отвергнутого. Если бы успеха добился Роджер и Кристофер убил его, он, наверное, попытался бы обмануть нас, утверждая, что Роджер ничего не значил для Эвис. То есть рассказывал бы ту же историю, что и теперь. Но если Эвис действительно нравился Роджер, глупо предполагать, что она станет выгораживать его убийцу, а также глупо предполагать, что у нее есть причины вводить нас в заблуждение, заставляя думать, что она не любила Роджера. Нет. Насколько я могу судить, Эвис не испытывала абсолютно никаких чувств к Роджеру. С ней стоит еще разок побеседовать, но ее слова довольно хорошо согласуются с тем, что рассказал Кристофер.
— Вы уделяете слишком много внимания отношениям этих троих, — сказал я.
— Если я разберусь в этих отношениях, — ответил Финбоу, тасуя карты, — то разберусь
У Финбоу был задумчивый вид.
— Впрочем, не следует везде видеть связь. Ему действительно назначен медосмотр. Кроме того, в утро убийства Кристофер отсутствовал в каюте очень короткое время. За три минуты не так-то просто убить человека, закрепить румпель и привести себя в порядок. Может быть, он увидел или услышал нечто такое, что заставило его в страхе броситься назад в каюту?
На мой взгляд, картина, нарисованная Финбоу, выглядела неубедительно. Между тем он продолжал:
— С другой стороны, Кристофер вполне мог совершить убийство. И самый вероятный мотив — ревность. Если бы нам удалось это исключить — а я уверен, что удастся, — тогда трудно представить, зачем ему убивать отвергнутого соперника. Гораздо логичнее было бы наслаждаться страданиями Роджера.
— Есть еще одна версия, о которой я упоминал вчера, — вставил я. — Кристофер мог убить Роджера, чтобы со временем Эвис стала очень богатой. Они оба будут состоятельными людьми, когда поженятся.
— Не исключено, Йен, — согласился Финбоу. — Но не очень вяжется психологически. Сомневаюсь, что страстно влюбленный мужчина будет убивать ради денег — особенно когда он уезжает, а все его чувства сосредоточены на молодой женщине, которая еще не решила, выходить ли за него замуж. Вполне возможно, Кристофер опасался, что перспектива разбогатеть все изменит и заставит Эвис повременить с браком.
— Вы твердо уверены? — спросил я.
— Пока нет, — ответил Финбоу. — Я все еще пытаюсь составить полное представление об этих людях. Чтобы завершить процесс, мне нужно сегодня еще раз поболтать с Эвис. Подождите тут. Это недолго.
Я откинулся в кресле и закрыл глаза, надеясь, что из путаницы мыслей выкристаллизуются какие-то выводы, но в моей голове мелькали лишь неприятные картины, сопровождавшиеся воспоминаниями о спокойном голосе Финбоу. Я видел, как Эвис оплакивает смерть Роджера (хорошая актриса, сказал Финбоу)… как смотрит на меня из угла столовой, освещенная пламенем свечи… как признается Финбоу в своей жажде любви (он заметил, что Эвис слишком устала, чтобы убедительно лгать). Однако мои страдания длились недолго, и вскоре я уже сочинял теории, доказывающие вину Кристофера. Похоже, Финбоу его подозревал, и мне было гораздо легче представить его худое загорелое лицо, обращенное к жертве, чем Эвис, бесстрастно рассматривающую черную дыру в груди человека.
Через четверть часа из сада вышли Финбоу и Эвис. Его продолговатое лицо расплылось в довольной улыбке.
— Кажется, вы тут удобно устроились, Йен.
— Удобно, — согласился я.
— Как жаль! Мы хотели попросить, чтобы вы покатали нас на шлюпке.
Я недовольно заворчал, но поскольку очень горжусь своим умением управляться с парусом, то вскоре мы уже сели в шлюпку, опустили выдвижной киль и медленно плыли по Терну в направлении Поттера.
— Эвис, — тихо сказал Финбоу. — Я хочу с вами поговорить.