Смерть под занавес
Шрифт:
Катя подошла к зеркалу и провела пальцем по щеке. "Как это ужасно и кощунственно - делать из собственного лица чужое подобие. Забыть свои глаза, губы. Прав был кто-то, сказавший, что еще ни один мужчина не влюбился в женщину по-настоящему только из-за ее внешности. Но здесь преследовалась определенная цель. Это не было суетное желание понравиться кому-либо".
Катя почувствовала прилив странного вдохновения.
– Где моя карта? Я загоню убийцу в Средиземное море, окружу его со всех сторон моей Непобедимой Армадой. Я поставлю ему шах и мат в этой бирюзовой
– Из старой картонной коробки она высыпала на карту игрушечные кораблики, которыми играла в детстве.
***
Катя поднялась по ступенькам и решительно нажала кнопку звонка, рядом с которой была нарисована белая мышь, державшая в лапах огромный кусок сыра. "Подавится", - подумала Катя.
Дверь распахнулась.
– Вы к кому?
– Невысокий мальчик в синей футболке вопросительно смотрел на Катю.
– К тебе.
– Катя шагнула вперед.
– Ты, наверное, видишь многих, кто приходит к твоим соседям?
– Да, покупатели сантехники тут постоянно толкутся, но я их плохо помню.
– Я не о них.
– Катя опустилась на стул.
– Ты знаком с частыми посетителями?..
– По ногам Кати медленно заскользило что-то. Она боялась пошевелиться.
– Там...
– осипшим голосом выдавила Катя и, не глядя, указала пальцем куда-то вниз.
– Да это наш Пилат, питончик, он еще совсем маленький и так рад гостям!
– Я понимаю, - Катя потихоньку отодвигалась вместе со стулом, - он, конечно, очень симпатичный...
– Вы же его не видите!
– Мальчик нагнулся.
В руках нового Катиного знакомого извивалось желто-коричневое существо.
– Да не бойся, глупенький. Он так волнуется, нервничает.
– Да?
– Катя глупо улыбалась. "Что же мне делать?
– вертелось в голове.
– Если я сейчас дам стрекача, то этот юный натуралист может обидеться, что я не познакомилась с его Пилатом. Надо как-то выходить из этого дурацкого положения".
– Ты лучше отнеси его куда-нибудь в кроватку, он, наверное, уже спать хочет, - заискивающе сказала Катя, - а мне с тобой поговорить надо.
– Правда, красивый?
– спросил мальчик, высоко подняв питона.
– Изу-ми-тель-ный.
Когда Пилат наконец был благополучно пре-провожден в свою обитель, Катя достала из сумочки фотографию и протянула ее Олегу, как представился натуралист.
– Ты видел эту женщину в театральном фонде?
– Сто раз. Я вообще дружу с этими театраль-щиками, они там славные. Кира все время чаем и домашним печеньем угощает, она так здорово печет. "В промежутках между музицированием на машинке", - мелькнуло у Кати в голове.
– ...Я часто к ним захожу, у меня мама тоже пекла, пока Руслан не родился.
– Это твой брат?
– Ну да, так тесно стало. Две комнаты, а там живем: я, мама, папа, Руслан и бабушка, она, правда, старенькая и почти уже не ходит. Поэтому я здесь и бываю целыми днями.
Катя внимательно посмотрела на него.
– Ты очень хороший, - она положила руку ему на плечо, - можно я иногда буду
– Конечно, я вам все покажу.
– Только не Пилата, - улыбнулась Катя, - я его уже видела.
– Вы знаете, - Олег дотронулся до ее руки, - ко мне уже приходил один раз какой-то журналист и тоже спрашивал, видел ли я здесь эту женщину с фотографии. Его звали Михаил...
– Вы узнаете эту женщину?
Татьяна Львовна Артюнова прищурила глаза.
– Ваш вопрос несколько неуместен. Это Вера, бывшая жена моего брата, гм-м, эта девица... Она до сих пор не обнаружена?
– Нет.
В квартире Татьяны Львовны по-прежнему царила атмосфера подготовки к ремонту. На картонных коробках большими оранжевыми буквами было написано: "Стол. серв. фамильн.", "Торшер - три грации", самая большая коробка была отдана "Шубе реставрац.". От коробки сильно несло нафталином.
– Значит, никаких следов.
– Пушистая собачонка со звучным именем Анэля ловко лавировала между коробок, брезгливо поджимая хвост. "Как мне все это надоело, - казалось, говорил ее вид, - когда же кончится этот бардак?" Испарилась, но, главное, успела квартиру продать, ловко обстряпала аферистка, хорошо хоть дачу не пустила с молотка. У меня ремонт, а тут еще эти наследственные дела...
Татьяна Львовна поправила золотую цепочку на шее и вопросительно посмотрела на Катю:
– Так и не удалось ничего найти?
– Пока нет.
– "Лучше тебе не знать всей правды, как и другим людям". Катя посмотрела на Анэлю и добавила: - Замечательная у вас собачка.
– Да, - Татьяна Львовна расплылась в улыбке, - это мне еще Игорек подарил, такой доверчивый был человек, вот и поплатился за это.
– На ее глаза навернулись слезы, она достала носовой платок.
– Извините, как вспомню брата, так не могу удержаться.
– Когда все раскроется, мы вам позвоним, обязательно позвоним.
"А стоит ли говорить таким людям, как Татьяна Львовна, правду? Все очень скоро испарится из ее памяти. Закрутится со своим древнегреческим языком, сыном-студентом, повседневными хлопотами. Через пять-шесть лет она станет совсем бабушкой, будет выращивать на фамильной даче астры и рассказывать соседям о своем брате-академике. К тому времени он уже покроется для нее налетом легендарности..."
Издали Катя заметила Игоря, стоявшего возле новенькой ярко-красной "ауди" и вертевшего головой в разные стороны. Видимо, он поджидал ее. Катя моментально пригнулась, хотя он не мог ее видеть. "Что делать? Не хочу объясняться с ним, так он мне противен. Надо позвонить Лариске, вроде бы она сейчас в Москве, и пожить у нее денька два. Точно, так я и сделаю". И, повернувшись, Катя бегом направилась к метро.
***
– Значит, бесповоротно. "И разошлись они, как в море корабли", Лариска спешно кидала в сумку все, что находилось у нее под рукой: косметичку, диктофон, ручку, органайзер, пудреницу, ключи.
– Подумай, все-таки, может, не стоит так рвать: сейчас он раскаивается, а потом перестанет.