Смерть поэта, или «Так исчезают заблужденья…»
Шрифт:
Алексей достал из папки следующий документ, на котором были цифра 1, обведенная в кружок, и карандашная надпись: «Письмо Пушкина, адресованное на имя графа Бенкендорфа» [41] :
Monsieur le Comte!
Monsieur le Comte! Je suis en droit et je me crois oblig'e de faire part `a Votre Excellence de ce qui vient de se passer dans ma famille. La matin du 4 Novembre, j e recus trois exemplaires d'une lettre anonyme, outrage use pour mon honneur et celui de ma femme. A la vue du papier, au style de la lettre, `a la mani`ere dont elle 'etait r'edig'ee, j e reconnus des le premier moment, qu'elle 'etait d'un 'etranger, d'un homme de la haute soci'et'e, d'un diplomate.
41
Бенкендорф Александр Христофорович (1782–1844) – российский государственный деятель, военачальник, генерал от кавалерии; шеф жандармов и одновременно Главный начальник Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
J'allai aux recherches. J'appris, que sept ou huit personnes avaient recu le m^eme jour un exemplaire de la m^eme lettre, cachet'ee et adress'ee `a mon adresse, sous double enveloppe. La plupart des personnes qui les avaient recues, soupconnant une infamie, ne me les envoy`erent pas. On fut, en g'en'eral, indign'e d'une injure aussi l^ache et aussi gratuite; mais tout en r'ep'etant que la conduite de ma femme 'etait irr'eprochable, on disait que le pr'etexte de cette infamie 'etait la cour assidue que lui faisait M-r Dant'es.
Il ne me convenait pas de voir le nom de ma femme accol'e en cette occasion, aves le nom de qui que ce soit. Le le fis dire a M-r Dant`es. Le Baron de Heckern vient chez moi et accepta un duel pour M-r Dant'es, en me demandant un d'elai de 15 jours.
Il se trouve, que dans l'intervalle accord'e M-r Dant'es devint amoureux de ma belle soeur M-еlle Gontscharoff, et qu'il la demanda en mariage. Le bruit public m'en ayant instruit, je fis demander `a M-r d'Archiak (second de M-r Dant'es) que ma provocation fut regard'ee comme non avenue. En attendant je m'assurai que la lettre anonyme 'etait de M-r Heckern, ce dont je crois de mon devoir d'avertir le gouvernement et la soci'et'e.
'Etant seul juge et gardien de mon honneur et de celui de ma femme, et par cons'equent ne demandant ni justice, ni vengeance, je ne peux, ni ne veux livrer `a qui que ce soit les preuves, de ce que j'avance.
En tout cas, j'esp`ere, M-r Comte, que cette lettre est une preuve du respect et de la confiance que je porte a votre personne.
C'est avec ces sentiments que j'ai l'honneur d'^etre.
Monsieur Comte
Votre tr`es humble et tr`es ob'eissant serviteur
21 Novembre 1836. [42]
Прочитав
– Послушайте, это полная ерунда. Можно, конечно, предположить, что этим письмом Пушкин пытался уведомить le gouvernement et la sociate [43] об общественной опасности голландского посла барона Геккерна. Но он это сделал без всяких доказательств и еще донес на самого себя, что хотел дуэль устроить. Что Бенкендорфу следовало сделать при получении этого письма? Организовать за Геккерном слежку, чтобы схватить иностранного дипломата за руку при написании очередного пасквиля? Это абсурд. Не думаю, что это письмо действительно побывало на столе у начальника III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Да и французский здесь, на мой взгляд, не очень: глаголы то в прошедшем, то в настоящем времени употребляются. Не думаю, что выдающийся писатель Пушкин мог допустить в своем письме подобную оплошность.
42
Я считаю себя вправе и вижу необходимость сообщить Вашему Превосходительству о том, что недавно произошло в моей семье. Утром 4 ноября я получил три копии возмутительного анонимного письма, порочащего мою честь и честь моей жены. По виду бумаги и стилю написания я сразу понял, что неизвестный отправитель является человеком из высшего общества, дипломатом. Я занялся поисками. Я узнал, что семь или восемь человек получили послания, где во вложенном конверте были точно такие же письма на мое имя. Большинство из этих людей, решив, что речь идет о какой-то подлости, не стали мне их пересылать. Мы ничем не заслужили такого низкого и необоснованного оскорбления, поведение моей жены было безупречно, а поводом для клеветы явилось слишком настойчивое ухаживание за ней господина Дантеса. Меня не устраивает, что имя моей жены связывается подобным образом с именем кого бы то ни было. Об этом было сказано г-ну Дантесу. Барон де Геккерн является ко мне домой и принимает вызов на дуэль за г-на Дантеса, прося отсрочить поединок на 15 дней.
Оказалось, что в это время г. Дантес влюбился в мою свояченицу мадемуазель Гончарову и попросил ее руки. Узнав об этом из толков в обществе, я попросил г-на д’Аршиака, секунданта г-на Дантеса, считать мой вызов несостоятельным. Между тем я уверен, что анонимное письмо было от г-на Геккерна, и считаю своим долгом предупредить правительство и общество. Будучи единственным судьей и хранителем своей чести и чести моей жены и, следовательно, не требуя справедливости или мести, я не могу и не буду никому приводить доказательств того, что я утверждаю.
В любом случае, я надеюсь, г-н Граф, что это письмо является доказательством уважения и доверия, которые я испытываю к вашей особе.
С чувством истинного почтения имею честь быть, господин Граф, вашим нижайшим и покорнейшим слугой,
А. Пушкин.
21 ноября 1836 г. (франц.).
43
Le gouvernement et la sociate – правительство и общество (франц.).
– Письмо подложное, это ясно, – сказал Саша. – Если бы оно не было подложным, то никак не могло бы попасть в эту папку.
Лидия утвердительно покачала головой.
– Саша, ты прав, однако обратите внимание вот на что. В предыдущем письме есть редкая по своей отвратительности сцена, когда царь якобы приказывает Жуковскому опечатать после смерти Пушкина его бумаги, а сам Пушкин в это время еще жив. Думаю, это все написано не просто так. Сейчас Жуковский может считаться распорядителем архива покойного, причем не по своему произволению, а по велению государя. Поэтому он может публиковать от имени Пушкина любые письма, даже самые нелепые и абсурдные, и все поверят, что они настоящие.
– К сожалению, так оно и есть, – сказал Алексей. – Я продолжу?
В ответ на молчаливое согласие он достал из папки документ с номером 2 и надписью «Письмо Пушкина к барону Геккерну».
Monsieur de Baron!
Permettez moi de faire le r'esum'e de ce qui vient de se passer. La conduite de M-r votre fils m''etait connue depuis longtemps et ne pouvait m'^etre indiff'erent. Je me contentai du r^ole d'observateur, sauf `a intervenir lorsque je le jugerai `a propos. Un accident, qui dans tout autre moment m'eut 'et'e tr`es d'esagr'eable, vint fort heureusement me tirer d'affaire. Je recu les lettres anonymes. Je vis que le moment d'agir 'etait venu et j'en profitai. Vous savez le reste: je fis jouer `a M-r votre fils un r^ole si pitoyable, que ma femme 'etonn'ee de tant de platitude, ne put s'emp^echer de rire et que l''emotion que peut-^etre avait-elle ressenti pour cette sublime passion, s''eteignit dans le m'epris le plus calme et le mieux m'erit'e. Vous me permettrez de dire, Monsieur le Baron, que votre r^ole `a vous dans toute cette affaire n'a pas 'et'e des plus convenables. Vous, le repr'esentant d'une t^ete couronn'ee, vous avez 'et'e paternellement le maquereau de votre b^atard, ou soi-disant tel. Toute sa conduite (assez maladroite d'`ailleurs) a 'et'e probablement, dirige par vous; c'est vous, probablement, qui lui dictiez les pauvret'es qu'il venait d'ebiter, et les niaiseries qu'il s''est m^ele d''ecrire. Sembable `a une obsc`ene vieille, vous alliez guetter ma femme dans tous les coins, pour lui parler de l'amour de votre fils, et lorsque malade de v'erole, il 'etait retenu chez lui par les rem`edes vous disiez qu'il se mourait d'amour pour elle, vous lui marmottiez: «rendez moi mon fils». Vous sentez bien, qu'apr`es tout cela je ne pouvais souffrir qu'il y eut des relations entre ma famille et la v^otre. C''etait `a cette condition, j'avais consenti `a ne pas donner suite `a cette sale affaire, et `a ne pas vous d'eshonorer aux yeux de notre cour et de la v^otre, comme j ' en avais le pouvoir et l'intention. Je ne me soucie pas que ma femme 'ecoute encore vos exhortations paternelles. Je ne puis permettre que M-r votre fils, apr`es l'abjecte conduite qu'il a tenue, ose encore lui adresser la parole, encore moins qu'il lui fasse la cour et d'ebite des calembours de corps de garde, tout en jouant le d'evouement e t l a passion malheureuse, tandis qu'il n'est qu'un pleutre et qu'un chenapan. Je suis donc oblig'e de vous prier Monsieur le Baron, de faire finir tout ce man`ege, si vous tenez `a 'eviter un nouveau scandale devant lequel certes je ne reculerai pas.
Когда Алексей дошел до того места, где говорится о заболевании Дантеса-Геккерна сифилисом, Лидия не выдержала:
– Не могу себе представить, чтобы сестра жены Пушкина вышла замуж за человека, болевшего венерической болезнью, а тот, уже будучи женатым, продолжал приставать к женщине, которая стала его свояченицей.
– Ах, маменька, если бы это была единственная нелепость во всем этом письме, – произнес Саша.
44
Господин барон!
Позвольте мне подвести итог тому, что только что произошло. Поведение вашего сына было известно мне давно и не могло оставить меня равнодушным. Я довольствовался ролью наблюдателя, чтобы вмешаться, когда сочту нужным. Случай, который в любой другой ситуации был бы очень неприятным, оказался для меня весьма кстати. Я получил анонимные письма. Я понял, это самый подходящий момент, чтобы начать действовать. Остальное вы знаете: я заставил вашего сына сыграть такую жалкую роль, что моя жена, пораженная пошлостью его поведения, не могла удержаться от смеха, и чувство, которое, возможно, она принимала за возвышенную страсть, теперь вызывает у нее глубокое и вполне заслуженное презрение. Однако позвольте мне сказать, господин барон, что вы играли в этом деле далеко не самую приличную роль. Вы, представитель коронованной особы, выступали как отец-сводник для своего приемного сына, который, быть может, только слывет за такового. Это вы управляли его бестактным поведением, диктуя ему убогие комплименты и прочие глупости, которые он говорил и писал. Вы походили на непристойную старуху, когда преследовали мою жену по всем углам с разговорами о любви к ней вашего сына и даже бормотали ей «верни мне сына моего…», когда он болел сифилисом и не мог выходить из дома из-за принимаемых лекарств. Вы хорошо понимаете, что после всего этого я не допущу, чтобы между моей семьей и вашей существовали какие-либо отношения. Только при этом условии я согласен закрыть глаза на это грязное дело и отказаться от имеющегося у меня намерения обесчестить вас в глазах обоих дворов. Мне не важно, что моя жена все еще слушает ваши отеческие увещевания. Я не могу допустить, чтобы ваш сын после своего отвратительного поведения осмеливался говорить с ней, тем более волочиться за ней и отпускать казарменные каламбуры, изображая преданность и возвышенную страсть, будучи просто негодяем и мерзавцем. И потому я требую, господин барон, прекратить все уловки, если хотите избежать скандала, от которого я, конечно же, не откажусь.
Имею честь быть и проч. А. Пушкин (франц.).
Алексей еще раз пробежал глазами письмо и сказал задумчиво:
– Здесь очень неуклюже обосновывается повод для дуэли, которого на самом деле нет и быть не может. Ведь Пушкин и Геккерн-младший друг другу приходятся так же, как у нас Аркадий и Илларион: они женаты на родных сестрах. Ссылку на иностранного дипломата используют, полагаю, для того, чтобы придать хоть какое-то правдоподобие несуществующему конфликту.
– Да, папенька с дядей Илларионом, насколько я знаю, никогда не ссорились. Но даже если бы это вдруг произошло, все бы ограничилось личным объяснением, не было бы никакой переписки с обращением к третьей стороне, – заметил Саша.
– Действительно, вот пробую представить себе Иллариона и Аркадия с пистолетами и никак не могу, – улыбнулась Лидия. Но потом лицо ее стало серьезным, и она предположила: – Наверное, в том, что в качестве оппонента для дуэли Пушкину выбрали члена его семьи, есть определенный смысл.
– Точно, маменька, точно. Иначе никак не объяснить столь туманный повод для дуэли, который я, если честно, так до конца и не понял. Быть может, потом поймем. Алеша, читай дальше.
Алексей прочел документ с номером 3 под названием «Письмо барона Геккерна к Пушкину»: