Смерть раненого зверя с тонкой кожей
Шрифт:
Шеппард почувствовал вновь поднимающийся в нем гнев, но сумел его подавить. Этот ублюдок просто пытается ему досадить.
– Почему?
– Больше людей вокруг.
– Простите, я что-то не понимаю.
– Меньше шансов хорошо прицелиться. Большой шанс подстрелить невинного прохожего.
– Вы на самом деле полагаете, что это волнует психопата-убийцу?
– Мы говорим о Ричарде Эбботе, о нашем собственном агенте. О человеке, которого мы выбрали, чтобы убить президента Нжала. Тогда мы не называли его психопатом
– Что ж, это то, во что он превратился теперь.
– Исключительно в твоем тупом маленьком мозгу, который все упрощенно распределяет по категориям, потому что только так может функционировать.
Смит заметил, что трясется от гнева.
– Достаточно, Фрэнк, – сказал начальник Департамента.
Шеппард улыбнулся своей кривоватой улыбкой. Наконец-то он нащупал слабину.
– О, я все время забываю, – сказал он. – Вы ведь друзья.
– Ты много чего забываешь, включая то, с чем имеешь дело.
– Фрэнк, – снова вмешался начальник Департамента, – я сказал, этого достаточно.
Затем, обращаясь к Шеппарду:
– Зная Эббота, я тоже не думаю, что он станет стрелять на людной улице.
– О'кей, – внезапно сдался Шеппард, – мы выведем Президента через парадный вход.
Ему было наплевать, через какую дверь выводить Нжала. Его заботило только то, как свести счеты со Смитом. И он смутно чувствовал, что ему это удалось. Это было маленькое удовлетворение, но суперкоп повеселел. И, извинившись, ушел, улыбаясь во весь кривой рот.
– Фрэнк, ты должен себя сдерживать, несмотря на антипатию к Шеппарду.
– Мы не должны работать с такими подонками, как он.
– В идеальном мире мы и не стали бы. Но в идеальном мире у таких людей, как мы, вообще не было бы работы. А Шеппард добивается результатов. Каким-то образом.
– Разумеется, – горько сказал Смит, – кого волнует, каким.
– Фрэнк, каждой стране нужны такие люди, как он. У каждой страны они есть.
– Так вот почему мир так благоухает.
Начальник Департамента слабо улыбнулся и принялся за донесение разведки о русской торговой делегации, ожидавшейся днем в лондонском аэропорту. В нем говорилось, что глава делегации прямо из аэропорта направится в отель к Нжала на секретную встречу и к остальной делегации присоединится позднее.
– Это, – сказал начальник Департамента, – предположительно, и есть причина, по которой Нжала отказался сразу же ехать в деревню. Он хочет дождаться русских.
– Нет, это не причина. Мы могли бы доставить ему туда русских на блюдечке с голубой каемочкой.
– Предполагается, что встреча будет секретной.
– Да не смешите меня. Нжала не может не знать, что мы все выясним. Это же наша территория. В любом случае, откуда у нас эта информация?
– От нашего человека в одном из африканских посольств.
– А откуда ему это известно?
– Он знаком
– Вот именно. Нжала хочет, чтобы мы знали о том, что он торгуется с русскими. Чтобы он мог вздернуть цены на нефть.
– Полагаю, что так, – сказал начальник Департамента.
– Нет, – сказал Смит. – В этом есть что-то фальшивое. Он ждет чего-то еще. Или кого-то еще. Кого-то, о ком он не хочет, чтобы знали мы.
– Кого, например?
– Бог знает. Он хитрожопее, чем полковник Каддафи. И такой же опасный.
– Можешь выяснить?
Смит пожал плечами.
– Я попробую. Но он хитрый ублюдок.
– К тому же ненадежный, – добавил начальник Департамента, нервно ковыряя мизинцем в ухе.
– Так говорит Ричард Эббот.
– Ах да, я хотел спросить тебя о Ричарде.
Фрэнк Смит подумал, не был ли весь этот разговор о русской торговой делегации всего лишь преамбулой к разговору об Эбботе. Но к чему все эти околичности? Наверняка у начальника Департамента была на то причина. У него всегда была причина, хотя нередко ее было непросто определить.
После своей встречи с Эбботом Смит позвонил начальнику Департамента и рассказал об их разговоре так подробно, как только смог. Начальник Департамента слушал, не перебивая, но ничего не сказал. Он просто поблагодарил Смита и повесил трубку. Но Смиту показалось, что он собирается докладывать об этом одному из своих начальников, возможно, министру или премьер-министру. Никто не знал, кто отдает приказания самому начальнику Департамента.
– Из того, что ты мне сказал, – начал начальник Департамента, – мне показалось, что он вполне вменяем. Во всяком случае, практически.
Смит кивнул. Начальник Департамента по-прежнему говорил уклончиво.
– Но, так как мы не можем с ним связаться, мы не можем даже попытаться, – он отчаянно жестикулировал, – убедить его передумать.
– Он никогда не передумает.
– Только Бог и сумасшедшие никогда не изменяют своих решений и не торгуются. А поскольку он все же не Бог...
– Но он и не сумасшедший. Во всяком случае, я так не думаю. Вы бы тоже так не думали, если бы с ним поговорили.
– Но как тогда ты объясняешь его поведение?
– Он просто одержим желанием убить Нжала. После всего, через что он прошел, думаю, я бы чувствовал то же самое. Кто угодно так бы себя чувствовал.
Начальник Департамента кивнул.
– Я думаю, это довольно очевидно. Он ведь на самом деле не верит в эту чепуху о том, что мы его предали? В глубине души.
"Так, теплее", – подумал Смит.
– Как раз в это он и верит. И именно в глубине души.
– Но ведь у него нет доказательств, как ты сам заметил.
– Это не значит, что это неправда. Да они ему и не нужны.