Смерть ростовщика
Шрифт:
Все это придавало заместителю казия сходство с мешком, наполненным пшеницей, отверстие которого перевязано веревкой.
Его маленькая головка, сидящая на толстом теле, напоминала тот конец полного мешка, который остается над перевязью.
Когда приятели подбежали друг к другу и хотели, по обычаю, обняться, служители заместителя казия, стоявшие у лошадей, не могли удержаться от смеха. Два обнимающихся толстяка были, как две капли воды, похожи на поставленные рядом большие пузатые корчаги для воды. При объятии соприкоснулись лишь их огромные животы, и сколько ни старались гость и хозяин дотянуться друг до друга руками —
После этой комической встречи наиб ввел своего гостя в комнату и приказал служителю принести сначала скатерть с хлебом и холодное мясо, а уж потом зажарить двух жирных кур.
После этого он спросил Кори Ишкамбу, каким образом тот оказался в деревне.
— Прикажите сначала подать чай, чтобы я отдохнул после дороги, а также приготовил бы должным образом свой желудок, чтоб очистить вашу скатерть. Только после этого я буду в силах рассказать вам, почему я сюда попал. Этот путь в восемь верст, пройденный пешком, привел меня в такое состояние, что я и слова вымолвить не в силах.
— Неужели в эту жару вы шли сюда пешком все восемь верст, таща свое тело весом в два мана [21] ? Почему вы не наняли какое-нибудь верховое животное? Почему не держите лошади или осла, чтобы пользоваться ими в подобных случаях?
— Вы, наиб, говорите, как простак, не знающий цену деньгам, — ответил Кори Ишкамба. — Какой же умный человек отдаст то, что собрал с таким трудом, погонщику ослов или хозяину, сдающему напрокат лошадей, только лишь за то, чтобы избежать неудобств, которые и длятся-то час с небольшим... Я и пилу в доме не держу, потому что у нее есть зубы, а вы советуете мне приобрести лошадь или осла! Ведь они разорят меня!
21
Ман — мера веса, равнявшаяся восьми пудам.
Тем временем служитель принес хлеб, чай и холодное мясо и расстелил перед Кори Ишкамбой скатерть. Кори Ишкамба при виде горячих лепешек и блюда, полного мяса, замолчал и, как голодный бык, жадно устремляющийся к жмыху, набросился на мясо и хлеб. Больше он не поднимал головы от скатерти и даже забыл о чае, который просил принести, чтобы изгнать из своего тела дорожную усталость.
Заместитель казия тоже прервал свой разговор с гостем и принялся за холодное мясо. Отрезая куски пожирнее, он завертывал их в горячую лепешку и глотал, почти не жуя.
Кори Ишкамба, увидев, как успешно действует хозяин, подвинул блюдо с мясом к себе поближе и произнес неразборчиво, так как его рот был набит пищей:
— Разве вы до сих пор еще не завтракали?
— Утром приносили мне двух жареных кур, но так как моим сотрапезником был только вот этот слабосильный служитель с плохим аппетитом, то у меня аппетит пропал. С трудом съел я одну курицу, а другую отдал слугам. Для того чтобы у меня разыгрался аппетит, мне нужен сотрапезник вроде вас!
— А мне для хорошего аппетита не нужен сотрапезник, который, заказав угощение якобы для меня, съест его сам! Мой аппетит всегда наготове и не нуждается ни в каком возбудителе.
Тут Кори Ишкамба заметил, что, пока он говорил, хозяин проделал в блюде с мясом целый ров. Поэтому
Хозяин дома, вероятно, сочтя несовместимым с правилами гостеприимства тащить блюдо к себе, завернул край скатерти и сам подвинулся к блюду. Склонив голову еще ниже, чем Кори Ишкамба, он оказался к блюду ближе, чем гость.
Неуловимое сходство появилось при этом между двумя друзьями, как между двумя быками, ходящими в одной упряжке.
Как быки, связанные одним ярмом, общей работой и общей кормушкой, не пускают в ход рогов, а только теснят друг друга, так и эти два друга старались нагнуться к блюду поближе и захватить себе куски побольше и пожирнее.
В обжорстве заместитель казия и Кори Ишкамба стоили друг друга. Разница между ними заключалась в том, что если ростовщик имел обыкновение наедаться в чужом доме, у своих должников или обедать у учеников медресе в сданных им кельях, угощаться на свадьбах и общественных пиршествах, устраиваемых другими, принимать участие в трапезах торговцев, сидящих в своих лавках, если он никогда сам не тратился на приготовление пищи, то заместитель казия угощался не только у кишлачных богатеев, но и в своем доме на средства, награбленные у подвластных ему бедняков. Приказывая готовить дорогие кушанья, он приглашал друзей, вроде Кори Ишкамбы, или же людей, связанных с ним делами.
После того как заместитель казия и его гость с неменьшим{28} аппетитом прикончили и жареных кур, дошла очередь до чая. Во время чаепития Кори Ишкамба рассказал, ради чего прибыл в селение, сообщил о своей договоренности с Хамра Рафиком и попросил разъяснить, что это за человек.
Заместитель казия сказал, что Хамра Рафик — дехканин среднего достатка; работник он старательный, имеет пять танапов земли, одного рабочего вола и корову.
— Это человек правдивый, простодушный и доверчивый. Именно поэтому, по пословице «убежал от дождя — угодил под желоб», он попал в ваши сети, спасаясь от сельских ростовщиков.
Кори Ишкамба самодовольно рассмеялся.
— Скажите уж прямо — тебе попалась молодая, молочная, долгодоящаяся корова! — Потом он спросил серьезно и встревоженно: — А если такого простодушного, доверчивого человека какой-нибудь мой соперник собьет с пути, что тогда делать мне?
— Тогда, — растягивая слова, заговорил хозяин, — поможет хорошо подготовленный, оформленный в соответствии с шариатом, подкрепленный печатью кази-калона документ, который действует, как великолепно отточенный нож. А пустить этот нож в дело, снять при помощи его с коровы шкуру, отделить голову и ноги и вручить вам — это уж будет моей обязанностью.
— Ну, коли так, — плотоядно улыбаясь, сказал Кори Ишкамба, — поскорее посылайте за Хамра Рафиком и оформите закладную на землю. Составим документ, и я тут же отправлюсь с ним в город и дам деньги. Боюсь опоздать, боюсь, что этот лакомый кусок кто-нибудь вырвет из моего рта.
— Придется ехать в тот кишлак, где он живет, и оформить сейчас же закладную в присутствии арбоба и почтенных стариков, ведь говорится: «Повидай сперва арбоба и тогда уж грабь селение». Дело, совершенное без ведома арбоба и почтенных людей селения, не даст плодов.