Смерть ростовщика
Шрифт:
Был удовлетворен этой договоренностью и арбоб Рузи. Получив возможность оперировать большими суммами, которые предоставлял ему Кори Ишкамба, он стал брать в залог, а потом и захватывать в свою полную собственность такое количество земли, о котором раньше не мог и помышлять. Получая от дехкан закладные на земли не на годовой или даже двухгодовой срок, как это было раньше, а на «востребование», теперь он мог при помощи наиба требовать со своих должников деньги в любой момент, даже в самое трудное для дехкан время года — когда еще не собирали урожай.
Первой
Так как жадность Кори Ишкамбы нет-нет да и начинала шевелиться и не давала ему покоя, арбоб Рузи решил пригласить Кори и дать ему возможность увидеть своими глазами, какие тяжбы с дехканами происходят у него в доме.
В один из тех дней, когда должны были разбираться тяжбы, он привез Кори Ишкамбу в свой дом.
Стояла осень, но дехкане собрали еще не весь урожай. Коробочки хлопка раскрылись, початки джугары тяжелыми гроздьями свешивались со своих стеблей, колосья проса приобрели оттенок чистого золота, осенние дыни пожелтели и выглядели очень заманчиво.
Но дехкане селения Сангсабз, вместо того чтобы собирать урожай, пришли к дому арбоба Рузи. Они сидели с печальными лицами по обе стороны дороги около ворот, как сидят люди, пришедшие на похороны. Однако во дворе не было слышно ни плача, ни причитаний. Напротив, оттуда доносились веселые голоса, шутки, смех — будто там происходила свадьба.
И правда, хотя в доме арбоба Рузи и не было свадьбы, там шел пир. Украшением пиршества — «цветком, который кладется на верх корзины», — были Кори Ишкамба и заместитель кази-калона по округе селения Гала-Ассия. Остальные места в просторной комнате для гостей занимали люди наиба и дармоеды — почтенные и богатые жители селений Сангсабз и Бульмахурон.
После того как кушанья были съедены, а чай выпит, наиб сказал арбобу Рузи:
— Ну, можно начинать, день идет к вечеру!
— Очень хорошо, — согласился арбоб и поднялся со своего места. Открыв стоявший в нише ящик, он вынул из него узелок и передал наибу. В узелке хранились документы. Посмотрев их, наиб спросил у арбоба:
— А разве сегодня надо рассмотреть все?
— Да, придется рассмотреть все. Если часть дел отложим, то наших должников кто-нибудь может сбить с пути. Как говорится в пословице: «Человека сбивает с пути человек, а землю размывает вода».
Наиб взял в руки одну из закладных.
— Это на имя Мухсина, — сказал он. — Начинать с нее?
— Нет, — ответил арбоб и пояснил: — Мухсин везде кричит: «Я вернул деньги арбобу и, пока не приведу его к присяге, других денег ему не дам!» Конечно, во время разбора тяжбы он всякое наговорит. Его пример подействует на других, у них тоже развяжутся языки. Благоразумнее разбирать его дело последним.
Наиб выбрал другой документ.
—
— Можно! — ответил арбоб. — Деньги, впервые полученные от господина Кори, я дал именно ему. Это — поспевший раньше других плод с привитого нами дерева — первый результат нашей совместной деятельности.
Наиб приказал своим людям ввести Шодмона.
Один из служителей наиба принес небольшую циновку и бросил ее снаружи у двери, за которой внутри комнаты поместился наиб. Затем тот же служитель нашел среди дехкан, ожидавших за воротами, того, кто носил имя Шодмон, и усадил его на циновку. За Шодмоном во двор вошли и остальные дехкане. Они встали за его спиной.
— Садитесь на циновку и вы, рядом с тем, против кого возбуждаете тяжбу, — сказал наиб арбобу.
— Разве так уж необходимо и мне садиться? — спросил недовольным голосом арбоб.
— Да, уж тут ничего не поделаешь! По закону шариата каждый, кто бы он ни был, при разборе иска должен сидеть рядом с ответчиком.
Арбоб Рузи, почесывая в затылке, с иронической улыбкой и недовольной миной нехотя вышел из комнаты и сел рядом со своим должником — Шодмоном.
Наиб пробежал глазами документ.
— Кто Шодмон, сын Юсуфа? — спросил он.
— Я, господин! — ответил дехканин.
— Верно ли, что ты три года назад взял у арбоба Рузи в долг тысячи тенег{31}?
— Верно, господин.
— Верно ли, что за эту тысячу тенег ты заложил четыре танапа своей земли арбобу Рузи, а потом взял эту землю у него в аренду, на условии уплаты ежемесячно восьмидесяти тенег?
— Верно, господин!
— Как написано в закладной, ты дал обещание вернуть деньги, когда их потребует арбоб Рузи, обязался отдать арбобу землю, если при первом его требовании не сможешь вернуть долга или уплатить арендную плату. Верно ли это?
— Верно, господин!
— Теперь арбоб Рузи подал на тебя иск, в котором он пишет: «Если Шодмон не вернет мне своего долга и арендной платы за год, прошу передать мне его землю». Вот ты и должен вернуть ему деньги или отдать землю. Что ты на это скажешь?
— Господин, — обратился к наибу Шодмон. — В течение этих трех лет проценты на свой долг арбобу Рузи...
— Не говори «проценты», говори «плата за аренду земли»! По шариату, кази-калон или его заместитель, наиб, не разбирают тяжб по взысканию процентов, проценты запрещены законом. В документе написано «плата за аренду земли»! — поправил наиб Шодмона.
— Слушаюсь, — проговорил ответчик. — Все годы я выплачивал плату вовремя. Кроме того, я помогал в хозяйстве арбоба Рузи и своим быком, и ослом, и серпом, и кетменем. Прошу арбоба принять во внимание эти мои безвозмездные услуги и дать мне срок — пятнадцать дней, чтобы я смог собрать урожай и уплатить долг!
— Что скажете, арбоб? Дадите пятнадцать дней отсрочки? — спросил наиб арбоба.
— Нет, — заявил арбоб. — Не дам ни одного дня! Пусть либо в вашем присутствии вернет мне деньги, либо продаст документы на землю.