Смерть сказала: может быть
Шрифт:
– Заметьте себе, – говорила она, – я на родственников не в обиде. Когда я захотела их покинуть и перебраться в Страсбург, они меня ничем не попрекнули.
– Они вас ссудили деньгами?
– И не подумали. Мне пришлось выходить из положения без посторонней помощи. Вначале я работала в магазине «Книги – пластинки».
– У кого?
– У Лонера. Зарабатывала не Бог весть какие деньги, но у меня под рукой оказались книги, о которых я могла только мечтать. Я читала запоем, а это нелегко, поверьте, – читать в промежутке между двумя покупателями… А еще в моем распоряжении оказались пластинки «Ассимиль» [ 5 ]. Таким путем я выучила итальянский.
Note5
Школа ускоренного обучения иностранному языку. (Примеч. перев.)
– Немецкий вы уже знали?
– Да. По-немецки разговаривали у нас на ферме.
– И долго вы проработали там?
– Два года.
– Почему вы от него ушли?
– Ему было тридцать пять, и у него серьезно болела жена.
– Ну и что?
– Вы и вправду хотите, чтобы я вам разжевала? Лоб сильно покраснел.
– Извините! Продолжайте… Потом?
– Потом я служила в туристическом агентстве. Побывала в качестве гида в Германии, Италии… Знаете… озера, Венеция. Веронские любовники. Миланский собор… Вам знакомы эти организованные туры?
– Нет. Лично я предпочитаю индивидуальные поездки дикарем. Однако легко могу себе вообразить.
– Не думаю, – грустно сказала Зина. – О! Попадались и симпатичные группы, например учителя. Они робкие, дисциплинированные, держатся в рамках, но даже и с ними приходилось тяжело. Всегда найдется желающий влюбиться. Как правило, они довольствуются тем, что на ходу сунут вам в руку пламенное послание. Назначат свидание.
– Правда?!
– Бедняжка Эрве! Вы что, с луны свалились? Конечно же правда. Уж я молчу о тех, кто преследует вас, как охотник – дичь.
Эти откровения были для Лоба сущей пыткой из-за волнующей интимности, которую они внезапно порождали. Но ему необходимо было знать…
– А как же вы себя вели в таких случаях?
– Неизменно любезно. Сопровождающая ничего не слышит, ничего не понимает, никогда не сердится. Ей платят за то, чтобы она улыбалась. Если она не способна защитить себя, ее увольняют.
– Но в конце концов, ведь эти ухаживания далеко не заходили?
Зина призадумалась. Лоб остановил машину на опушке сосновой рощи. В просвете между стволами проглядывала морская синь.
– Я бы не хотела, чтобы вы считали меня не такой, какая я есть на самом деле. Думаю, всем женщинам нравится ощущать себя жертвой. У меня еще с детства сложилось впечатление, что я – жертва насилия. Уже на ферме… Не будем об этом.
– Напротив! – вскричал Лоб. – Ведь вы доверяете мне, правда?
– Не знаю. Я никому не доверяю.
Лоб хотел уже включить мотор. Зина остановила его, положив руку ему на запястье.
– Подождите, – пробормотала она. – Я не хотела вас обидеть. Вы меня спрашиваете. Я отвечаю. И не моя вина, если…
– Послушайте, – оборвал ее Лоб. – В вашей жизни есть мужчина. Все дело в этом?
– Ничего подобного.
Они снова вступили в противоборство. Зина оказалась уступчивой.
– Я вам еще не рассказала про аварию.
– Какую аварию?
– Экскурсионного автобуса… Туристического автобуса, который сорвался в пропасть. В прошлом году мне предстоял тур в Швейцарию и к Восточным Альпам на новом автобусе. В кои-то веки маршрут меня манил. Но в последний момент сопровождающей назначили другую девушку… действительно, в самый последний момент – я настаиваю на этом обстоятельстве, поскольку все произошло так, как если бы мою роковую судьбу застали врасплох… Я уже стояла одной ногой на подножке, когда у меня вдруг закружилась голова и я потеряла сознание… сказалось переутомление предшествующих недель… Я проходила выматывающий курс лечения… Короче говоря, автобус отправился без меня и разбился в тот же день, свалившись в овраг… Об этом писали газеты. Были погибшие и раненые. Сопровождающая, сидевшая на моем месте, впереди, погибла. Теперь вам понятно?
– Но это просто смешно, Зина, – сказал Лоб. – Как же вы, дочь своего отца, который написал о случайности самые глубокие научные исследования, как вы допускаете, чтобы подобные совпадения производили на вас впечатление?
Она молча сидела с серьезным видом, опустив глаза, подобно верующей, которая отказывается обсуждать свою веру.
– Я и сам, – продолжал Лоб, – два или три раза избежал серьезных аварий… Как и все люди…
– Это другое дело.
– Но… в чем же разница?
– Вы избежали, как вы сейчас выразились… Тогда как я – это было знамение. Я знаю, что меня ждет ужасный конец… если я пущу свою жизнь на самотек.
– А посему вы предпочли опередить события!… Какой абсурд!
– Поехали!
– Нет, – возразил Лоб. – Зина, послушайте меня… Мы должны покончить с этим кошмаром.
– Это касается меня одной.
– Извините. Меня тоже. Она вскинула голову.
– Эрве, – взмолилась она, – прошу вас… Если вы будете продолжать, клянусь, я перестану с вами видеться.
Ее голос зазвучал невнятно, но она продолжала, уже шепотом:
– Вы наверняка такой же, как другие мужчины… Начинается с дружбы, а потом… Оставьте меня, Эрве. Я не хочу, чтобы меня любили.
Лоб почти что рванулся с места. Он не разжимал зубов до самой Ниццы. А когда машина остановилась у пансиона, и не шелохнулся, чтобы помочь Зине выйти.
– Спасибо, – сказала девушка.
Она ждала. Обычно в это время он назначал ей свидание на завтра. А тут, едва кивнув на прощанье, уехал.
Пускай Мари-Анн сама разбирается с этой идиоткой. С него довольно. Это не может так продолжаться. Что она себе воображает? Он пытался ей помочь, а она ударилась в пафос, разыграла спектакль.
Лоб с трудом отыскал местечко для машины на утрамбованном пустыре и проложил себе путь к отелю в пестрой толпе. Он почти сразу дозвонился до Мари-Анн.
– Я отдаю ее под вашу опеку, – сказал он. – Я уже больше не в силах для нее что-либо сделать. Эта особа напичкана комплексами. Угадайте ее последнее открытие. Она вообразила себе, что я в нее влюбился.
– Разве это неправда? – рассмеялась Мари-Анн.
– Разумеется, неправда. Вы же меня знаете.
– То-то и оно!
– Нет, шутки в сторону. Уверяю вас, с меня хватит.