Смерть в чужой стране
Шрифт:
— Отец у нее был язычником, а она — христианкой. Отец хотел выдать ее замуж за язычника, а она решила остаться девственницей. — И тихонько добавил: — Глупая девочка. — Потом снова посмотрел на дорогу, как раз вовремя, чтоб резко затормозить и не врезаться в грузовик. — Вот папочка и решил наказать ее и отсечь ей голову. Он занес над ней меч, дал последний шанс послушаться его, и — тарарах! — молния ударила в меч и убила папашу.
— А что сталось с ней?
— А, эту часть истории никогда не рассказывают. Во всяком случае, из-за этого удара молнии она стала святой и покровительницей артиллерии. — Он подъехал
— Это дело мне не поручали, — сказал Брунетти.
После ланча он попросил водителя снова отвезти его на квартиру Фостера. Перед домом в джипе сидели те же двое солдат. При виде Брунетти они оба вышли из машины и ждали, когда он подойдет.
— Добрый день, — сказал Брунетти, приветливо улыбаясь. — Мне бы хотелось еще раз посмотреть квартиру, если можно.
— Вы говорили об этом с мистером Баттеруортом, сэр? — спросил тот, у кого было больше нашивок.
— Нет, сегодня не говорил. Но вчера он дал мне разрешение.
— Вы можете сказать, зачем вам нужно туда, сэр?
— Из-за записной книжки. Вчера я записывал в нее названия его книг и, наверное, положил ее на книжный шкаф. Когда сел в поезд, книжки при мне не оказалось, а эта квартира — последнее место, где я был. — Он увидел, что солдат собрался отказатьему, поэтому добавил: — Если хотите, пойдемте со мной, я ничего не имею против. Мне нужно только взять свою записную книжку, если она там. Я не думаю, что квартира как-то поможет мне в расследовании, но в книжке записаны вещи, касающиеся других дел, и это для меня важно. — Он понял, что говорит слишком много.
Солдаты обменялись взглядами, и один из них, очевидно, решил, что ничего не случится. Тот, с кем разговаривал Брунетти, отдал карабин напарнику и сказал:
— Если вместе со мной, сэр, тогда я открою вам квартиру.
Признательно улыбнувшись, Брунетти двинулся за ним к парадному и вошел в лифт. Никто из них не проронил ни слова ни за время короткого подъема на третий этаж, ни пока солдат открывал дверь. Он отступил в сторону и позволил Брунетти пройти мимо себя в квартиру, потом закрыл за собой дверь.
Брунетти вошел в гостиную и направился к книжному шкафу. Он сделал вид, будто ищет записную книжку, которая лежала в кармане его пиджака, даже присел и заглянул под стул, стоявший рядом со шкафом.
— Странно. Я уверен, что доставал ее здесь. — Он вынул несколько книг и посмотрел за ними. Ничего. Он остановился, размышляя, где еще он мог пользоваться ею. — Я пил воду в кухне, — сказал он солдату. — Может, там оставил. — И спросил, словно ему это только что пришло в голову: — А не могло быть так, что кто-то заходил сюда и нашел ее?
— Нет, сэр. После вашего ухода сюда никто не заходил.
— Ладно, — сказал Брунетти с самой дружелюбной улыбкой, на какую был способен, — значит, она там.
И он прошел впереди солдата в кухню и направился к столу у мойки. Там он огляделся, нагнулся, чтобы посмотреть под кухонным столом, потом выпрямился. При этом он стал так, чтобы оказаться прямо перед нагревателем воды. Шлицы болтов на передней панели были наклонены под таким углом, что было ясно: кто-то заглянул туда и увидел, что мешочки исчезли.
— Похоже, сэр, ее здесь
— Да, ее нет, — согласился Брунетти, постаравшись выразить голосом растерянность. — Очень странно. Я уверен, что держал ее в руках, когда был здесь.
— А вы не могли обронить ее в машине, сэр? — предположил солдат.
— Водитель сказал бы мне, — возразил Брунетти, а потом, словно эта идея только что пришла ему в голову, добавил: — Если бы он ее нашел.
— Поищите лучше в машине, сэр.
Они вместе вышли из квартиры, солдат старательно запер за ними дверь. Спускаясь на лифте, Брунетти решил, что если он найдет записную книжку за задним сиденьем машины, это покажется слишком уж ненатуральным. Поэтому, когда они вышли на улицу, он поблагодарил солдата за помощь и вернулся к своей машине.
Не будучи уверенным, что солдаты могут услышать его, и не зная, понимает ли кто-то из них по-итальянски, он сыграл напрямую и спросил у водителя, не находил ли тот в машине записную книжку. Разумеется, он не находил. Брунетти открыл заднюю дверь, сунул руку за заднее сиденье и пошарил в пустоте. Он ничуть не удивился, ничего там не найдя. Потом он вылез из машины и повернулся к джипу. Поднял руки, продемонстрировав, что в них ничего нет, а потом уселся на заднее сиденье и велел водителю ехать на вокзал.
Глава 12
Единственным поездом, который отходил от Виченцы в этот час, был местный, останавливающийся на каждой станции между Виченцей и Венецией, но поскольку междугородный из Милана должен был прийти только через сорок минут, Брунетти решил ехать на местном, хотя и терпеть не мог постоянных остановок в пути, при которых пассажиры то и дело меняются, а в Падуе обязательно сойдет толпа студентов и сядет точно такая же толпа. Еще в столовой он взял номер газеты на английском языке, который кто-то оставил на столе. Теперь он вынул ее из внутреннего кармана и стал читать. «Звезды и полосы» называлась газета, заголовок — красными буквами, очевидно, ее издавали американские военные в Европе. На первой странице был напечатан рассказ об урагане, пронесшемся над местностью под названием Билокси. Кажется, это город в Бангладеш. Нет, в Америке, но как можно объяснить это название? Статью иллюстрировала большая фотография: поврежденные здания и перевернутые машины, деревья вповалку. Он перевернул страницу и прочел, что в Детройте питбуль откусил руку спящему ребенку. Брунетти не сомневался, что этот город находится в Америке. Фотографии не было. Министр обороны заверил Конгресс, что все нарушители договоров с правительством будут наказаны в полной мере по закону. Замечательно сходство между риторикой американских политиков и итальянских. Брунетти не сомневался, что иллюзорная природа этого обещания одинакова в обеих странах.
Три страницы были отведены карикатурам, ни в одной из которых он не видел ни малейшего смысла, шесть — спортивным новостям, смысла в которых было еще меньше. На одной карикатуре пещерный человек размахивал клюшкой, а на одной из спортивных страниц человек в полосатой форме делал то же самое. На последней странице было продолжение сообщения об урагане, но тут поезд подъехал к венецианскому вокзалу, и Брунетти бросил чтение. Газету он оставил на сиденье рядом; возможно, кто-то почерпнет из нее больше, чем он.