Смерть в Занзибаре
Шрифт:
Музыка и смех, мелодичные крики торговцев кокосовыми орехами и непрерывное бум-бум-бум барабанов создавали восхитительно веселую какофонию, смешивающуюся с более привычными звуками любого восточного города.
– Сегодня какой-то особенный день? – спросила Дэни. – Праздник или что-то еще?
– Нет. Почему вы так думаете?
– Все кажутся такими веселыми. Послушайте: разве вы не слышите? Они все такие счастливые, судя но голосам.
– Это счастливый остров, – улыбаясь, сказал Сейид Омар. – А когда мы веселы, мы смеемся или поем, или играем на кинанде – мандолине. Или бьем в барабаны. А, как вы слышите,
Лэш обернулся и внимательно посмотрел на него.
– Страх перед чем?
Сейид Омар притормозил машину и остановился под ароматным балдахином индийского пробкового дерева, прислонившегося к высокой побеленной стене, откинулся назад, оставив свои изящные коричневые руки лежать на руле, его лицо едва освещалось светом от приборной доски.
Он медленно произнес:
– Я буду с вами откровенен, мистер Холден. Полагаю, что вы кое-что знаете об этих деньгах: об очень большой сумме денег, которую многие люди искали в течение очень многих лет, хотя мало кто по-настоящему верил в ее существование. Это те легендарные сокровища, которые, как говорят, Сейид Саид, первый султан, спрятал в Бет-эль-Расе.
Ни Лэш, ни Дэни ничего не ответили, и Сейид Омар, видимо, воспринял это молчание как знак согласия, потому что после небольшой паузы он продолжал:
– Я и сам не верил, что они когда-либо существовали и вообще были чем-то большим, чем просто сказкой или легендой. – Он слегка пошевелился, коротким неуверенным движением, и руки его сжали рулевое колесо. – В этой стране есть люди, которые нуждаются в деньгах, в больших деньгах, чтобы купить себе путь к власти на следующих выборах. У нас есть старая поговорка, которая гласит: «Я сменю религию и цвет своей одежды, но ты заплати за это», – и есть голоса, увы, всегда есть голоса, слишком много голосов, которые можно купить за наличные, если не удается приобрести с помощью убеждения. Потому что деньги всегда говорят громче, чем любой политик. Один из тех, кто хотел купить власть, летел вместе с вами из Лондона, и сейчас он мертв. Джембе. Но есть и другие, и им все еще нужны деньги.
Он некоторое время помолчал, затем коротко пожал плечами и вытащил из кармана портсигар.
– Вы не курите, как я полагаю, мисс Китчелл? Но вы не будете возражать, если мы закурим?
Он с приятной улыбкой протянул портсигар Лэшу и, когда машина наполнилась благоухающим ароматом турецкого табака, откинулся назад на сиденье, как будто разговор уже подошел к концу и ему больше нечего сказать.
Лэш сказал безразличным тоном:
– Я так понимаю, что все это множество парней обречены на горькое разочарование. Так почему вы рассказали об этом нам?
Сейид Омар рассмеялся.
– А вы не такой глупый человек, мистер Холден, честное слово.
Это было утверждение, а не вопрос, поэтому Лэш сказал:
– Во всяком случае, я не настолько глуп! Но я все-таки не понимаю, какое это имеет отношение ко мне или мисс Китчелл?
– Не понимаете? Ну что ж, возможно, вы и правы. Тем не менее, это нечто вроде предупреждения.
– Предупреждения? – В голосе Лэша внезапно прозвучали жесткие ноты, и Дэни почувствовала, как его лениво вытянувшееся тело напряглось. – Там, откуда я приехал, это слово очень часто понимается как вызов. Так о чем конкретно вы нас предупреждаете? Или я неправильно понял, и это просто угроза?
– О, нет! – Сейид Омар умоляюще поднял руку. – Вы меня не так поняли. Зачем бы я стал вам угрожать? Я просто предлагаю вам совет.
– О’кей, выкладывайте.
– Если в этой легенде о спрятанных сокровищах есть хоть частичка правды и если кто-то – все равно кто – располагает сведениями, где их можно отыскать, самое умное для этого человека было бы передать эти сведения Его Величеству султану, храни его Аллах. Или в полицию.
– Почему? Потому что обладать этими сведениями опасно?
– Это само собой разумеется. Быть обладателем такой информации может в самом деле оказаться весьма опасным. Но есть и гораздо более важная, хотя и менее личная причина, говорящая в пользу такого решения. Чтобы воспрепятствовать переходу сокровищ в чужие руки. Такая сумма денег может быть опасной штукой, если ее использовать во зло. А они будут использованы во зло. В этом вы можете быть уверены. На них лежит проклятье.
Лэш нетерпеливо сказал:
– Не хотите же вы сказать, что верите во все эти бабушкины сказки?
Сейид Омар взглянул на него и рассмеялся.
– Так вы слышали об этом? Да, я в это верю, хотя вы – нет. Но вы еще молодой человек и из очень молодой страны. Вам еще нужно научиться многим вещам – особенно что касается Востока. И одна из них может быть лучше всего выражена в словах, которые уже истерлись от долгого употребления, но которым трудно возразить: «И в небе, и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости» [5] , мистер Холден!
Вильям Шекспир. Гамлет, Принц датский. Пер. М. Лозинского.
Он обернулся к Дэни с извиняющейся улыбкой и сказал:
– Простите, мисс Китчелл. Это вам не интересно. Сейчас мы поедем дальше, в мой клуб, где мы сможем поговорить и выпить, и вы встретитесь с моими друзьями. Они будут гораздо более интересны, чем я.
Он отказался говорить дальше на эту тему или отвечать на вопросы и отвез их в Арабский клуб, где они уселись под звездным небом и приятно провели время. После этого они пообедали необычными блюдами в маленьком ресторане на тихой боковой улочке, а затем поехали к дворцу султана со стороны моря, чтобы послушать, за компанию с беззаботным собранием подданных Его Величества, султанский оркестр, исполнявший кроме всего прочего фрагменты из Джилберта и Салливана и «Красавицы в Нью-Йорке».
Когда они вернулись домой в «Дом Тени», огни горели, и компания все еще не разошлась, поскольку была всего половина одиннадцатого. Но Сейид Омар не захотел войти вместе с ними, и, глядя на то, как бледнеют и исчезают задние габаритные огни его машины, Лэш задумчиво проговорил:
– Этот парень знает гораздо больше того, чем говорит. Гораздо больше! Вопрос в том, за кого он на самом деле выступает? Держит ли он сторону ангелов, как он хочет показать, или это только блеф? Он был бы не первым богатым аристократом, который повернулся бы задом к своему классу и присоединился к попутчикам!