Смерть в Занзибаре
Шрифт:
Дэни сказала тихим голосом:
– Он разговаривал с тем человеком, с Джембе, в аэропорту Найроби. Я их видела.
– Когда? Где? Вы мне об этом не говорили.
– Я забыла. Случилось так много других вещей. Гораздо худших.
Она рассказала ему, и Лэш задумчиво произнес:
– Хммм… Это выглядит, как довольно паршивая история. Возможно, он сам это и сделал. Всыпал Джембе горсточку цианистого калия, потому что сам нс прочь занять первое место в этих диктаторских скачках. Ему может понравиться стать местным Гитлером. Фюрером Занзибара.
– «Властелин Земли
– А это что?
Дэни вспыхнула и начала извиняться.
– Простите, я думала о другом. О персидской надписи, которую он перевел мне вчера. Я могу себе представить, как он мечтает о такого рода властелине и воссоздает такого рода королевство.
– И ждет больших денег, чтобы начать. Возможно.
– Но это не мог быть он. Во всяком случае, он не мог украсть у меня это письмо или карту, или что там было, потому что тогда он знал бы, где это спрятано, а он не знает. Но он может думать, что оно все еще у меня. Возможно, он даже считал, что я могу носить это с собой. Об этом я и не подумала!
– О чем не подумала? О чем вы говорите?
– Моя сумочка. Вы сказали, что ее разрезал один из арабов в деревне, но это не так. Я думала об этом, и никто из них не подходил ко мне хотя бы на несколько ярдов.
Лэш коротко рассмеялся и сказал:
– Послушайте, солнышко. Если вы думаете, что человек может одной рукой вести машину, да еще на такой скорости, как ехал этот парень, и одновременно другой рукой вскрыть сумочку пассажира и вытащить ее содержимое, то вы просто чудо! К тому же вы ведь не сидели рядом с ним сегодня днем. Там сидела Гасси.
– Я не имела в виду, что это было сделано в машине, – нетерпеливо сказала Дэни. – Я же вам сказала, что я думала об этом. Перед тем как мы вошли в пещеру, все было в порядке, потому что я сунула туда солнечные очки, и я помню, что положила их рядом с носовым платком.
– И что?
– А то, что было только одно место, где кто угодно мог разрезать эту сумочку так, что я ничего не заметила. В пещере. Там было темно, и мы все сгрудились в кучу и держались друг за друга, чтобы не упасть. Но там внизу не было никого, кроме… кроме нас.
Лэш неожиданно остановился на дорожке в пятне бледного лунного света и спросил:
– Вы уверены, что это не могло произойти где-то в другом месте?
– Да. Абсолютно уверена. Вот почему я не стала об этом больше говорить. Прошу прощения, что я вообще об этом сказала, но я была так удивлена, увидев это, что слова сами вырвались у меня. Но, когда я немного подумала, я поняла, что это могло быть сделано только тогда, когда мы были в пещере, и что никто из тех, кто там был, не стал бы этого делать только ради того, чтобы украсть пудреницу и губную помаду и, возможно, немного денег. Значит, это был кто-то, кто хотел украсть что-то особенное, и думал, что я могла бы носить это с собой. Только так это и могло быть!
– Да, – медленно проговорил Лэш. – Снова та же компания. Шестеро из нас, которые летели из Лондона до Найроби, и двое, которые присоединились к нам на последнем отрезке пути до Занзибара. Гасси, Эльф и Ларри Даулинг; Найджел, Эдуардо и наш гладкий арабский парень. Никто из них, в конечном счете, не польстится на губную помаду и немного мелочи. Думаю, что вы правы. Кто-то думает, что эта штука все еще у вас.
Этот вывод подтвердился в ближайшее же время.
Все, кто оставался от домашней компании, играли в карты в столовой, но Лэш извинился, что не может к ним присоединиться, и поднялся в свой гостевой домик, а Дэни пошла спать и обнаружила, что в ее отсутствие кто-то обыскал ее комнату, столь же тщательно, хотя и гораздо более аккуратно, как и в «Эйрлайне».
Были проверены каждый ящик и каждая полка, и даже простыни и пододеяльники были сняты с постели, а затем положены обратно, хотя и не так старательно. Пудра в пудренице была истыкана парой маленьких ножниц, а крем для снятия косметики – с помощью пилочки для ногтей, салфетки для лица были вынуты из коробки и грубо затолканы обратно, чулки развернуты, а запертый чемодан изломан.
– Но у меня же этого нет! – воскликнула громко Дэни в темноту, словно обращаясь к невидимому искателю. Звук ее собственного голоса испугал ее даже больше, чем вид приведенной в беспорядок собственности, и она повернулась и выбежала из комнаты.
Свет ярко горел на каждой веранде и во дворике и на лестнице совсем не было темно, но она пробовала каждую ступеньку, прижавшись рукой к стене, а сердце стучало у нее в горле. Она услышала голоса и смех из-за закрытой двери столовой и прошла мимо нее на цыпочках, а затем вышла в тихий сад.
Лунный свет и темные тени были не так страшны, как дом, и она легкими шагами побежала по извилистой дорожке между цветочными клумбами и душистыми кустами роз, жасмина и «Царицы ночи» и, обогнув мелкий бассейн с его каменными птицами, достигла крутой лестницы с узкими ступеньками, ведущей к гостевому домику на стене.
Свет горел, но Лэш не ответил на ее стук, и она открыла дверь и вошла. Маленькая гостиная казалась пустой, и, полагая, что Лэш в ванной, она готова была позвать его, когда какой-то звук заставил ее резко обернуться.
Лэш стоял на узком каменном подоконнике, держась за раму, и ей были видны только его ноги и часть туловища. Остальное было за окном, где он, похоже, пытался схватить отросток алой бугенвиллии, свисавшей вдоль стены дома.
Он влез обратно в комнату, спрыгнул на пол, вытряхивая из волос старые листья, и сказал:
– Клянусь любовью святого Михаила, что вы здесь делаете?
Дэни, которая готова была задать Лэшу тот же вопрос, отказалась от него в пользу более срочного дела. Она, задыхаясь, выговорила:
– Мою комнату опять обыскали. Каждый уголок. Как в тот раз, только…
– То же самое и здесь, – коротко сказал Лэш. – Оглядитесь вокруг.
Дэни осмотрелась и заметила тот же легкий беспорядок, который был и в ее комнате, наклонившись с тревожным вскриком, она подобрала белый пушистый комочек, наполовину спрятавшийся под тахтой. Покойный Асбестос, моющийся и несгораемый кот: его набивка была безжалостно выброшена, а зеленые стеклянные глаза смотрели с каменной укоризной.