Смерть за хребтом
Шрифт:
– Пошли, пошли, – зашипел на него Житник. – Сейчас Наташка опять в обморок рухнет и придется нам еще полчаса здесь торчать...
– Вы идите, а я за ним побегу, – выцедил Сергей, решивший, видимо, навсегда покончить с назойливым полутрупом. – А то он на каждом километре приставать будет. Надоело.
И побежал вниз по склону.
– Хозяин – барин... – протянул Юрка, пожав плечами. – Нам он спать не мешает...
Мы вернулись к ишакам, поправили поклажу и спешно двинулись вниз по тропе. И через сотню метров наткнулись на Сергея, стоявшего на коленях. Перед ним навзничь лежал мертвый наш преследователь. Слезы катились из его безвеких глаз...
Абдурахманов в это время ехал со своими головорезами в аэропорт. Несколько дней назад поняв, что вертолеты, нанятые от имени Управления геологии, никогда не долетят до Уч-Кадо, он занялся поисками подставного лица и нашел его в виде родственника жены, занимавшего довольно значительный пост в Министерстве здравоохранения. Узнав о золоте Уч-Кадо, этот чиновник запросил себе половину добычи и, получив согласие, в один день договорился о предоставлении Тимуру санитарного вертолета.
Приехав в аэропорт, Абдурахманов узнал об исчезновении в районе Барзангинского горного узла машины коварного Ходжи. Естественно, он не поверил в катастрофу. Злость переполнила Тимура до краев, и он забыл о золоте.
– Убью! Всех убью, – повторял он, шагая по аэродромным плитам. – И этого паршивого грека, и этого негодяя Ходжу! Оболью керосином и сожгу!
– Зачем тебе пачкаться, Тимурчик? Предоставь это нам, – недобро улыбаясь, сказал ему шедший рядом наемник по прозвищу Хирург, недавний моджахед последней чеченской войны. – И клянусь аллахом, если ты не получишь полного кайфа, то мы с Сафаром съедим друг другу уши!
Завалив тело умершего монстра сланцевыми пластинами, мы спустились к реке и направились на тропу, по которой два дня назад шли в город, довольные, полные радужных планов, с мешками, полными золота.
– Нет, не надо туда... – замученным голосом остановил нас едва волочивший ноги Федя.
Мы не спросили, почему не надо. В дехиколонской стороне густо зашелестели автоматы.
7. Дорога на Тагобикуль. – Баранам – баранья шкура. – На свет появляется канистра.
Стрельба в Дехиколоне длилась минут десять, не больше.
– Передрались, наверное, из-за золота, – предположила Наташа, с тревогой глядя на скрывающие кишлак остроконечные кумархские скалы.
– Говорил я ему, взорви штольню и живи спокойно, детей учи... Нет, полез в историю, пассионарий сраный, – покачал я головой. – Кому теперь оно достанется? Ни себе, ни людям...
– А ты что темнишь, Сусанин долбанный? – отведя бегающие глаза от дехиколонской стороны, прицепился к Фредди явно нервничавший Житник. – Говори, куда нас вести собираешься! Мы тебя, орла драного, теперь хорошо знаем. Небось, еще одно минное поле для нас припас? Или яму медвежью? Кстати, пушку Серегину взад верни, ворюга...
– Дайте схавать сначала что-нибудь, – жалобно ответил Фредди, протягивая тяжелый пистолет Сергею. – Упаду сейчас с копыт – трое суток одни грибы хавал. И эфедру [73] . Если бы не она, сдох бы давно. Гнили бы сейчас в штольне... Эх, знал бы раньше, что вы такие трудные...
Наташа покопалась в суме охранников и протянула ему кусок жареной баранины и лепешку. Подкрепившись, Федя поведал, что рядом с тропой, по которой мы шли в город три дня назад, сейчас стоит большая дехиколонская отара и чабаны вооружены. И вряд ли пасутся они там в целях повышения суточных привесов, больно уж трава в тех местах жидковата. И поэтому он предлагает подниматься на другой борт реки Уч-Кадо к тагобикульской штольне и оттуда, по саю Интрузивному, спустится к реке Тагобикуль. Времени это займет почти столько же, сколько путь через Ягноб. Мы сочли это предложение разумным и, сбив кандалы на куске гранита, потопали вверх по давно заброшенной дороге.
73
Кустарник с листьями, напоминающими хвою и обладающими тонизирующим действием.
В прежние годы частенько, не дождавшись рейса старенького и вечно ломавшегося вахтового “ГАЗ-51” я поднимался по ней пешком в наш тагобикульский разведочный лагерь. Грунтовая дорога, местами с резко завышенным уклоном, глубокими, под брюхо, колеями и многочисленными крутыми поворотами, на многих из которых задние колеса неповоротливых, но очень самоуверенных “Уралов”-бензовозов зависали над пропастями и пропастишками, начиналась в долине Уч-Кадо на высоте 2700м и заканчивалась на отметке 3820м у последней нашей штольни в развороченных бульдозерами альпийских лугах. Дойдя до первого поворота дороги, мы перешли на укорачивающую ее тропу. По ней я пошел первым. Лейла семенила позади ишака, ведомого мною, и смотрела то себе под ноги, то на казавшуюся совершенно недостижимой вершину 3904. В начале подъема я сказал, ей, что мы пересечем водораздел чуть левее и ниже нее, и сейчас в глазах девушки светилось любопытство: она никак не могла поверить, что сможет туда добраться.
– Сколько часов мы будем лезть? – крикнула он мне сзади. – Десять или двадцать?
– Без “иншалла” три часа. К обеду будем. А ты, что, сомневаешься, что залезешь? Брось! После Арху это тьфу!
– Нет, не сомневаюсь, – ответила она и опять посмотрела на вершину.
Когда она опустила глаза, я увидел в них слезы.
– Что случилось? – спросил я удивленно.
– Ничего! – отозвалась Лейла, отвернувшись в сторону.
– Если не скажешь, то я сейчас от огорчения спотыкнусь и упаду вниз, как Федя, – шутливо пригрозил я, кивнув в сторону обрыва, вплотную подобравшегося к тропе.
– Оттуда я опять все увижу... – проговорила Лейла, не поднимая головы.
Я понял, что Резвон опять ворвался в нашу жизнь, и его опять надо убивать... И убил поцелуем в губы.
Через десять минут мы выбрались на третий снизу поворот серпантина. Четверть пути была позади. Но метров через двести, на самом крутом участке дороги (боковой крен здесь местами достигал 25 градусов и обычно именно здесь наш жизнелюбивый начальник партии Вашуров, спешно подобрав огромный живот, стремглав выскакивал из «уазика» и пыхтя, шел за ним следом), Федя неожиданно остановился и, указав вниз на нижний конец длинной и глубокой канавы, торжествующе сказал:
– Там! Там копайте!
Это была канава № 667. В ее средней части в 78-ом году была вскрыта сульфидно-кварцево-турмалиновая жила с содержанием олова 1,12 % и серебра 250 г/т на мощность 0,75м. В нижнем ее конце, в рыхлых склоновых отложениях были найдены обломки другой жилы с видимым касситеритом и, чтобы достать и опробовать коренные породы, нам пришлось пройти в дне канавы закопушку глубиной метра полтора. На место, где она была пройдена, и указывал нам Федя.
Сказав, Федя поковылял вниз. Мы недоуменно переглянулись и, оставив женщин с ишаками, пошли за ним. Догнав его у самого конца канавы, я хотел спросить, какого черта он выпендривается, но застыл с раскрытым ртом. Закопушка была засыпана! И недавно! И кто-то хотел, чтобы хоть издалека следов земляных работ не было заметно – в набросанный грунт были воткнуты несколько пышных, но пожелтевших уже кустов югана.