Смертельно безмолвна - 2
Шрифт:
подкашиваются, и я тянусь к ней, собираюсь поддержать, но Ари справляется.
Она отстраняется и шепчет:
– Вернулась, – смахивает слезы с лица Мэри-Линетт пальцами, – я, правда, здесь.
Джейсон похлопывает меня по лопатке.
– Все получилось, – низким голосом отрезает он, – ты выполнил обещание.
Обещание выполнил не я. Да и получилось все неправильно, вылившись в огромную кучу
неприятностей. Но мне действительно сейчас наплевать на многие факторы.
головой. Я толкаю оборотня в бок, приближаюсь к Ариадне, но вдруг замечаю, как в ее взгляде
что-то меняется. Девушка растерянно хлопает ресницами.
– Тетя Мэри...
– Что с тобой, милая?
Ари недоуменно наклоняет голову. Изучает лицо тетушки и делает шаг назад.
Ничего не понимаю. Собираюсь подойти к ведьме, но застываю, когда Мэри-Линетт
оборачивается и смахивает с лица ярко-красные слезы.
Я пропускаю сильнейший удар по груди. Округляю глаза, а Мэри спрашивает:
– Что? Чего вы уставились?
Нет. Нет. Все вновь переворачивается. Мир разрывается на сотни осколков, и я вдруг хочу
разорваться вместе с ним. Давай же. Давай! Почему нужно наблюдать за тем, как все, что имеет
значение, рушится? Почему нужно проходить через столько испытаний?
Красные слезы Мэри-Линетт Монфор – это симптом, болезнь.
Мы вернули душу Ари, но не уничтожили демонов из ящика Пандоры. Тени, что так
безжалостно вырывались из груди Ариадны, все еще путешествуют по городам, улицам, и они
убивают, сеют хаос. Они не исчезли. Мы в очередной раз потерпели поражение.
Я хватаюсь руками за голову и невольно сталкиваюсь взглядом с Ариадной, девушка
растерянно глядит на меня, часто моргая, а я чувствую, как внутри все обливается кровью.
– Мэтт? – Голос Хэрри слабый. Я оборачиваюсь и вижу, как он стоит у стены, крепко
держась пальцами за деревянную выпуклость. За запотевшими стеклышками очков совсем не
видны его глаза, но видны кроваво-красные линии, которые катятся по щекам и капают на
светло-голубую футболку. – Что-то... Мне паршиво, Мэтт.
Брат падает, и я срываюсь с места, не до конца понимая, что вообще происходит. Не думал,
что мне вновь придется испытать это чувство. Я помню, как обнаружил Хэйдана на кровати без
сознания, помню, как приложил пальцы к его шее и не нащупал пульс.
– Нет, нет, – сбивчиво бормочу я, приподнимая его за плечи. – Ты не сделаешь этого. Я ясно
выразился? Ты не потеряешь, мать его, сознание, засранец.
– Не нарывайся, – едва слышно отвечает он, откинув назад голову, а я застываю.
Что делать? Что мне делать?
– Нужно увести их на первый этаж, – командует Джейсон. – Ну же,
– Да, я...
– Помоги Мэри. Я возьму Хэйдана.
Мы уходим. Я оглядываюсь через плечо на Ариадну, которая стоит посреди спальни, не
шевелясь и не моргая, в ее малахитовых глазах застыло нечто пустое, отрешенное, меня тянет
обратно к ней, но сначала я должен увести Монфор и Хэрри. Я просто шепчу:
– Будь здесь.
Она не отвечает. Даже не смотрит на меня.
Я помогаю Мэри-Линетт присесть в кресло в гостиной. Джейсон кладет Хэйдана на
кушетку и неуклюже отстраняется, когда мой брат свисает с дивана, и из его рта вытекает
отвратительная, кровавая слизь. Что это вообще за чертовщина? Не паниковать. Ни в коем случае
не паниковать. Но сердце так и стучит где-то в голове, в шее, в пятках.
– У них п-п-поднялся сильн-ный жар, – неуверенно шепчет Дельфия и садится около моего
брата. Она поглаживает его вспотевший лоб. – Л-лихорад-дка.
– Как это остановить? – Твердым голосом спрашиваю я, но никто не отвечает.
Я перевожу взгляд на Джейсона, а он отворачивается. И у меня внутри все вскипает, загорается, и я со всей силы размахиваюсь и отталкиваю от себя рядом стоящее кресло. Не
повалив его, я пробую вновь и вновь, и потом яростно хватаюсь руками за виски и тяжело
выдыхаю. Нет. Пусть они катятся к черту с такими предложениями.
– Я придумаю что-нибудь, – опускаю руки и показываю на Джейсона пальцем. – Я не
собираюсь сдаваться, я найду способ.
– Мы знаем.
– Хорошо. Дайте им воды, а я поднимусь к Ариадне.
– Н-но... – Дельфия переводит на меня недоуменный взгляд. Ее брови хмурятся. – Ты в-ведь
м-можешь зараз-зиться. З-зачем рисков-вать?
Она действительно не понимает моих мотивов. Не понимает, что движет мной, когда я
срываюсь с места, когда взлетаю по лестнице. Дело в том, что мне наплевать на болезнь, на
последствия. Я отчетливо осознаю, что сейчас в моей жизни есть Ариадна, и ради нее я готов
быть безумцем. Быть сумасшедшим, слабым или сильным. Я не умею любить, я еще не научился.
Но я хочу научиться. Если это значит, что я должен совершать безрассудные поступки и забывать
о себе, ладно. Когда-нибудь все это обретет смысл.
Я врываюсь в спальню и вижу девушку. Она стоит у окна со сгорбленными плечами, а на
полу разбросаны листы бумаги, карандаши и ручки. Все тумбочки открыты. Щурюсь.
– Ты что-то искала?
– Не бери в голову.
– Мы все исправим. – Мой голос тверд и решителен. – Тебе не нужно бояться, Ари.