Смертельно безмолвна
Шрифт:
Встряхиваю головой и с силой стискиваю ладонями пылающие виски. Наплевать, да, наплевать, что было, что случилось, что произошло. Хэрри дома.
Осталось вернуть домой Ари.
ГЛАВА 2. РИТУАЛ.
Я просыпаюсь от крика.
Подрываюсь, рассеянно оглядываюсь, пытаясь отыскать источник, но понимаю, что звуки доносятся из соседней комнаты. Из комнаты Хэрри.
– Черт.
Темнота в глазах неприятно щиплет. Я резко смахиваю ее пальцами, надавливаю, так сильно, как только могу, и встаю с постели. От жары простыня влажная,
Когда я врываюсь в спальню Хэйдана, он валяется на полу. Руками держится за лицо и спину выгибает так рьяно, что морщится от боли. Я стремительно подношусь к брату и в его плечи впиваюсь стальной хваткой, пытаясь унять ужас, подскочивший к глотке.
– Эй, Хэрри, что с тобой! – Наблюдаю за тем, как у брата по щекам скатываются едва заметные мокрые полосы, и хриплю, – прекрати, эй, слышишь, это сон, Хэрри.
– Нет, нет.
– Ты в безопасности.
– Но она...
– Тише. – Хэйдан отбивается, но я обхватываю в замок его руки. – Хватит. Это сон. Я рядом, слышишь? Ты дома, Хэйдан, ты, черт возьми, дома.
Брат всхлипывает, чем убивает меня окончательно, и я так крепко стискиваю зубы, что судорога прокатывается по лицу. Он не должен быть слабым. Он должен взять себя в руки и прекратить поддаваться эмоциям. Он жив. Он дома.
Что не так? Почему ему страшно?
– Эй! – Я решительно встряхиваю брата за плечи и вижу, как он распахивает глаза. В эту самую секунду на меня глядит совсем другой человек, не мой брат, не Хэйдан Нортон, которому всегда удавалось скрыть страх за улыбкой, скрыть панику за шуткой. Он вдруг в исступлении застывает, хлопает мокрыми ресницами, а я морщусь от странной горечи, из-за которой першит во рту и отворачиваюсь. Брат молчит, и тогда я выпускаю его запястья из оков, ударяюсь спиной о корпус кровати, надавливаю пальцами на переносицу и грузно выдыхаю, покосившись в его сторону.
– Это чертов сон, Хэрри. Тебе просто приснилась какая-то чушь.
Он продолжает пялиться на меня. Не двигается и не произносит ни звука.
Я внезапно думаю, что я слишком груб, не проявляю понимания и прочей чуши. И я покачиваю головой, взмахнув пальцами в воздухе.
– Ну, давай, расскажи, что ты видел. И станет легче. – Брат не реагирует, а я опускаю руки и вскидываю брови, ожидая хотя бы чего, хотя бы писка, но нет. В комнате висит все та же удушливая тишина, и я нервно дергаю уголками губ. – У тебя есть время, Хэйдан, но не так много, как ты думаешь. Ты должен... – запинаюсь, заметив, как кадык у брата робко дрогает и нехотя поднимаюсь с пола, – ты должен помочь мне.
Мы смотрим друг на друга. Хэрри в тупой ночнушке, я со смятым лицом. Не так все красиво и эпично, как могло бы показаться. Отнюдь мы похожи на двух идиотов, а не на парней, сражающихся с чем-то посложнее бессонницы.
– Ты напугал меня, я испугался, что ты..., что опять... – Не заканчиваю, вижу в глазах брата лишь отчужденность, пустоту и отмахиваюсь. Хэрри где-то далеко. Он не здесь. На меня вдруг снисходит странное озарение, что я бы не отказался от его шуток.
Я всегда говорил, что шутки его ни к чему, и что момент слишком серьезный, чтобы веселиться или чушь нести. Но, возможно, именно в такие моменты – в такие моменты, как этот – и нужны слова невпопад, бессмысленные
– Я в комнате, если что.
Сомневаюсь, что он слышит. Я выхожу из его спальни, шаркая ногами, плетусь, тихо выдыхая воздух, но затем внезапно останавливаюсь на пороге и облокачиваюсь о дверной косяк руками. Мне нужно пройтись, выбраться отсюда, нужно проветрить мозги, наконец, понять, что происходит и что делать. Я не могу без плана. Я не могу рисковать просто так или наоборот бездействовать. Я должен что-то делать, иначе сойду с ума.
Отталкиваюсь от стены, киваю сам себе, будто ненормальный, и бреду к выходу.
Уже на улице я понимаю, что начинает светать. Возможно, сейчас около пяти утра, я никогда не бродил по Астерии в такое время. Мне хочется поговорить. Впервые, мне в это раннее утро хочется выговориться. Наверно, доходит постепенно, что попал я в ситуацию, которая впечатлила бы окружающих. Но с кем поговорить?
Я думаю о Джил. Я понимаю, что Хэрри мне помочь не сможет. Понимаю, что с Ари связаться не получится, и тогда я плетусь к Джиллианне. Хотя, возможно, я все равно бы к ней пошел, даже если бы Ари и Хэрри были рядом. Я так долго с ней знаком. Она была со мной рядом в те моменты, когда все отвернулись.
Не верится, что сейчас все совсем иначе.
Я хочу набрать ее номер, смотрю на дисплей телефона, но затем отворачиваюсь. Что я ей скажу? И как она мне поможет? Мы с Джил давно не близки, мы давно стали чужими.
– Отлично. – Забрасываю телефон в карман и прохожусь ладонями по лицу. – Класс.
Поговорить мне не с кем. Просить помощи не у кого. Выходит, я должен сам понять, что делать. Но с чего начать? Ари ушла не просто так. Люцифер решил спрятать ее, но по какой причине? Почему сразу не пустить оружие в бой? Почему сразу не воспользоваться ее способностями? Наверняка, сейчас Ариадна уязвима, а это значит, что именно сейчас я должен ее найти. Но где искать?
Я останавливаюсь посреди улицы, оглядываюсь и хмурю брови, пытаясь вспомнить о том, что со мной успело произойти за этот треклятый месяц. Я уносил ноги в лесу, искал ведьм, о которых ничего не слышал; даже застрелил на парковке Каролину Саттор; видел, как Ари умирает от сил Дьявола – неоднократно. А еще от рук людей – если их так можно назвать. Меган фон Страттен едва не лишила нашу школу всех учеников, а еще одна из ее приспешниц прокатались лезвием по моему торсу, как по маслу, после чего я едва не умер и не потащил за собой Ариадну. Еще мы ужинали с Люцифером. Собственно, ужин был в стиле Монфор – кровавый и скудный. В основном, все мы думали о том, как бы остаться в живых, а не о закуске. И в итоге – что я имею? Какие зацепки? Какую помощь? Джейсон и тетушки Ари не хотят сейчас меня втягивать – сказал бы я им, что я на этот счет думаю.
Но кто тогда даст ответы?
Кто знаком со сверхъестественным миром, и кто заинтересован в спасении Ари?
Мне становится так паршиво, что глотку сдавливает. Я жалок. Мои попытки понять, что происходит – бесполезны и смешны. Что я могу? Я простой человек. Я никто. Слабый, сбитый с толку, не знающий ничего даже об обычной жизни, что уж о сверхъестественной говорить. Я ни за что не спасу Ари, потому что, несмотря на мои чувства, на огонь в груди и желание посмотреть в ее малахитовые глаза, я ни на что не способен.