Смертельно прекрасна

Дьюал Эшли

– Что ты принесла? – Спрашивает Мэтт, усевшись напротив на маленький стул.

– Дуб и каштан. – Я сорвала их по дороге, потому что вчера забыла про биологию, но парню об этом знать необязательно. – А ты?

– Рожь и ячмень.

– Неужели тебе действительно интересно этим заниматься?

– Нет, мне действительно хочется поступить в хороший университет.

– Надеешься на стипендию?

– А ты – нет?

Я задумчиво застываю и пожимаю плечами:

– А я об этом даже не думала.

У Мэтта выразительные , темно-синие глаза.

Сейчас они смотрят на меня так , словно я проговорила нечто на эсперанто. Он вскидывает брови.

– Ты не собираешься поступать в колледж?

– А это так важно?

– Да. – Неуверенно отвечает он. – Ты же не собираешься всю жизнь торчать здесь.

– Я в Астерии всего два дня, а ты уже меня прогоняешь, – улыбаюсь и придвигаюсь к Мэтту так близко, что вижу рыжеватые крапинки в его обсидиановых глазах.

– Делать здесь нечего.

– Говоришь так, будто ненавидишь это место.

– Возможно. – Парень пожимает плечами и отстраняется.

Он наклоняется над своей тетрадкой и начинает чертить таблицу, уверенно придавив пальцами линейку. На его лбу образуется складка, кода он вырисовывает линии. Никогда не видела, чтобы кто-то так ответственно и серьезно подходил к биологии.

– Почему?

– Что?

– Почему ты не любишь этот город? – Я облокачиваюсь о стол и с интересом смотрю на парня. Он поворачивает на меня голову и криво улыбается.

– «Религиозная дыра», забыла?

– Так дело в церквях.

– В их огромном количестве, – исправляет он и вновь на меня смотрит. Мне нравится с ним общаться, и я вдруг пугаюсь, что в какой-то момент мне понравится биология. Черт, это как-то неправильно. Нужно взять себя в руки.

– Причина только в этом?

– Нет. Естественно, причин много, Ари.

– Ну, расскажи. Я, может, тоже захочу убежать.

– Это сложно, - Мэтт протяжно выдыхает и откладывает карандаш, - город настолько маленький, что все здесь знают друг друга в лицо. Однако это не мешает никому пускать сплетни, говорить чушь и собираться на площади каждое воскресение, чтобы восхвалить Бога за его милосердие. Я смотрю на это с некой долей скептицизма и отношусь к тем, кто не видит ничего классного в разбавлении чтения псалмов на православных уроках еще и хождением в святую святых.

– Тебя это не на шутку волнует.

– Хочу сменить обстановку. Уехать куда-нибудь. Вот, ты откуда?

– Из Северной Дакоты.

– И почему ты уехала?

Рассеянно роняю ручку и вовремя придавливаю ее ладонью до того, как она валится на пол. Мэтт ждет, а у меня горло наваливается кирпичами.

– Там холодно. – Неожиданно шепчу я, поправив волосы. – И мало солнца.

– Холодно и мало солнца? – Недоверчиво переспрашивает он.

Киваю. Парень продолжает чертить таблицу, а я продолжаю нагло у него списывать. В какой-то момент он все-таки вновь переводит на меня взгляд и говорит:

– Вчера ты убежала из столовой.

Ну, отлично. Давай поговорим об этом.

– И что? – Я со вздохом выпрямляюсь и складываю на груди руки.

– Ничего. Просто

это выглядело довольно странно.

– А разве ты не слышал? У меня вся семейка странная.

– Слышал. Но я уже сказал тебе, как отношусь к слухам.

– Слухи не появляются из воздуха, Мэтт.

– Да, их выдумывают обыкновенные люди, Ари.

Мы буравим друг друга взглядами, а затем я все-таки усмехаюсь и отворачиваюсь. В груди у меня теплеет и становится как-то спокойно. Неужели в этом городке есть хотя бы один человек, который не считает меня сумасшедшей?

– К уда ты хочешь поехать учиться ? – Увлеченно спрашиваю я, вернувшись к работе. Мы стоим так близко, что наши локти соприкасаются. – У тебя , наверняка, все расписано.

– Е сли честно, мы с Джил уже все продумали.

– С Джил?

– С моей девушкой, – кивает Мэттью , а я растерянно застываю. – Ей всегда хотелось в Европу, но я – реалист. Рассчитываю только на те штаты, что находятся рядом.

– И на какие? – Чужим голосом спрашиваю я и немного отстраняюсь. Почему я сразу не поняла, что у него есть девушка? Неудивительно. Мэтт добрый и ответственный. Такие парни непопулярны в средних классах, но становятся объектами преследований в старшей школе, когда у девушек просыпается здравый смысл.

– Честно? Мне все равно, Ари. Я просто хочу уехать.

– Верно. Ну, что-то мне подсказывает, что у тебя все получится. – Я искоса смотрю в его глаза, а он широко улыбается. Довольный, будто бы я его благословила. – Что?

– Ничего.

– А что ты так смотришь?

– Как? – Мэтт взмахивает руками и улыбается. – Я вообще на тебя не смотрю. Черчу нам таблицу. Ты ведь не любишь биологию, правильно?

– Правильно. – Я смущенно поджимаю губы и вновь становлюсь к нему поближе. Он хороший парень, даже слишком. – Как ты это делаешь? Боже , какая -то ведь тупая трава.

– Это пшеница, Ари.

– Значит, тупая пшеница.

Мэтт выдыхает, и мы продолжаем заполнять поля, то и дело, сталкиваясь локтями.

***

Сижу на скамейке, подставив лицо солнечным лучам. Как же это приятно. Тепло так и скатывается по моим плечам, впитывается в кожу. Я бы просидела здесь вечно, лишь бы отвлечься от мыслей, завывающих в голове.

Солнце играет на красноватых стволах деревьев. Я задумчиво разглядываю их, траву и черную землю, а затем прикрываю глаза и со вздохом откидываю назад волосы. Мне как никогда не хочется шевелиться, особенно идти домой. Что на этот раз я увижу по дороге?

От одних воспоминаний об изломанных руках незнакомки мне становится плохо.

– Ари! – Издалека доносится знакомый голос , и я выпрямляюсь.

Довольно помахивая рукой, ко мне и, правда, плетется Хэрри в широченных темных джинсах и рыжей футболке с надписью «Peace ». Он останавливается перед скамейкой, а я приветливо улыбаюсь.

– Привет, Хэйдан.

– Привет, как ты? – Парень плюхается рядом и бросает на колени книжки. – Ты вчера так стремительно убежала, я даже опомниться не успел. Все в порядке?