Смертельно прекрасна
Шрифт:
– Ты уверен, что не принимал в тот день ничего…противозаконного?
– Ты про наркотики? Ты про меня и наркотики?
– Я тебя совсем не знаю. – Пожимаю плечами , а затем усмехаюсь. – Ладно-ладно, я пошутила. Но сам подумай: должно же быть объяснение твоим галлюцинациям.
– Если это галлюцинации. – Настаивает Хэйдан. – Я знаю, что видел.
– А еще ты знаешь, что молния не поджарила меня, как бекон.
– Не поджарила, но, может, она не поджаривает хороших ведьм, м ?
– Сейчас договоришься, и я сама тебя поджарю.
– Ну, ладно, как скажешь. – Хэрри кивает, и мы вновь начинаем двигаться к дому.
– В Астерии полно старых домов, Хэйдан.
– Старых домов – да. Но старых секретов – нет. – Он пожимает плечами и уходит.
Я открываю входную дверь как раз в тот момент, когда на кухне кто-то говорит:
– Сделаем это сегодня.
Сделаем что сегодня? Хмурю брови и громко хлопаю дверцей.
– Я дома ! – Тут же становится тихо. Сбрасываю с плеча сумку. Эти тайны доконают меня. Я уверена. М едленно плетусь по коридору, вдыхая запах трав и настоек , и растеряно смотрю по сторонам, будто бы ответы витают вокруг меня: в этих старых фотографиях, на пыльных полочках, внутри потрескавшихся стен.
Останавливаюсь напротив черно-белого, выцветшего снимка и наклоняю голову. На меня смотрит молодая, улыбающаяся девушка со светлыми волосами. Рамона Монфор. Не знаю почему, но внутри меня все холодеет. Касаюсь пальцами стекла, прикусываю губу. Я никогда не думала, что у моей семьи есть тайны; что за стенами скрываются секреты. Мне казалось, мы вполне обычные. Нервная мама, молчаливый отец, надоедливая сестра. Разве таких мало? Они везде и всюду. Куда не взгляни, все живут одинаково. А тут оказывается, за пеленой обыденности скрывается целая история поколений. Милый, маленький город и слухи, предубеждения. Клеймо, о котором моя мама никогда мне не рассказывала.
– Рамона говорила, люди слишком глупы, чтобы быть счастливы. – Протягивает тетя Норин, и я невольно вздрагиваю. Как она так неожиданно оказалась рядом? – Прости, я не хотела тебя напугать.
Да ? Потому что мне кажется, все только этим и занимаются: хотят спровоцировать у меня сердечный приступ. Откашливаюсь и выдыхаю.
– Она не похожа на сумасшедшую, - у девушки огромные глаза. Добрые. Я бы хотела с ней познакомиться. Возможно, она смогла бы ответить на все мои вопросы.
– Скажем так, Рамона отличалась от других.
– Разве это делает людей ненормальными?
– Это делает их одинокими. – Тетя Норин вновь нервно потирает шею и переводит на меня пронзительный взгляд. – А когда люди одиноки, они сами на себя не похожи.
В какой-то момент горло ее свитера опускается, и я случайно замечаю татуировку. У меня, наверняка, глаза на лоб лезут. Никогда бы не подумала, что тетя Норин добровольно согласилась на тату! Вот это да.
– Последствия бурной вечеринки ? – Удивляюсь я, вскинув брови.
Норин не сразу понимает, о чем я. А когда понимает, бледнеет и неуклюже опускает руку. Может, потому она постоянно и носит свитера под горло? Скрывает татуировку. Так и не поверишь, что я действительно заметила нечто подобное на коже этой женщины.
Тетя Норин правильная и гордая особа, жизнь которой подходит для героев романа о средневековье. Она вкусно готовит, красиво говорит, много читает, играет на фортепиано. Она педантична и непоколебима, как и все персонажи в книгах Жульетты Бенцони ! Разве она могла дать добро на тату в виде перевернутого треугольника?
– В молодости мы совершаем ошибки. – Наконец, отвечает она, растянув губы. Но на улыбку это совсем не похоже. Мне даже становится жутко. – Я много чего натворила.
Это уже совсем не смешно. Я хочу съязвить, но вместо этого не могу шевельнуться.
– Ты хороший человек.
Мы смотрим друг на друга. Норин словно говорит: я знаю, что ты сомневаешься; что ищешь ответы на вопросы, о которых лучше было бы забыть. Она касается пальцами моих волос, заправляет их назад. Продолжает глядеть мне прямо в глаза и шепчет :
– Все мы хорошие люди, когда хорошо притворяемся.
На ее лице неожиданно появляется ухмылка, и Норин уходит, оставив меня в полном замешательстве. Я не могу дышать. Смотрю ей в след и хватаюсь пальцами за горло. Меня трясет. Неожиданно я верю, что моя тетя может быть опасной.
Черт возьми , сердце у меня бьется где-то в висках , я вновь перевожу взгляд на стену, гляжу в глаза Рамоны Монфор и застываю. Кто же вы? И почему мне так страшно.
ГЛАВА 5. ПОТУСТОРОННЕЕ.
Я лежу с открытыми глазами. В комнате темно, обои сливаются с мебелью, с черным небом за окном. Я в кромешном мраке. Слышны лишь протяжные стоны моего пульса.
Я жду. Сглатываю и зажмуриваюсь, прислушиваясь к тишине. Она давит. Этот дом мертвый. Я понятия не имею, откуда такие мысли в моей голове, но чувствую нечто, нависшее над моей кроватью. Это нечто живое. В отличие от секретов. Это нечто наблюдает за мной и пугает, парализует. Я гляжу перед собой, не позволяя себе сомкнуть глаз, и еле дышу, распахнув губы. Все думаю о рассказе Хэрри, про то, как тетя Норин шипела, думаю о глазах Рамоны Монфор – таких же прозрачных и странных, как и озера в Мэриленде. Я думаю о религиозных фанатиках, которые глядят на меня так, будто бы я помазанная самого Дьявола. И вспоминаю о девушке, которая попала под колеса машины.
Мне страшно. Взгляд тети Норин, ее улыбка, скорее похожая на оскал. Я никогда бы не подумала, что она способна прорываться внутрь меня, пикировать в ребра и разрывать их на тысячи частей. Поражать сердце. Сжимать его. Сдавливать в длиннющих пальцах.
Встряхиваю волосами и резко переворачиваюсь на спину, впялив взгляд в потолок. Я смотрю вверх, а сама воображаю, как сквозь стену прорываются длинные черные когти, как они рушат потолок, раскрывая его, словно свежую рану, и прорываются в мой мир. Я невольно представляю уродливую голову, слизь, будто бы смолу, оставленную на стенах его костлявыми пальцами. Я представляю это и вижу, как темнота сужается. Мой пульс тарабанит в шее. Мое сердце колотится в груди, как сумасшедшее. И мне нечем дышать.
Мне. Нечем. Дышать.
– Так, хватит! – Я порывисто спрыгиваю с кровати и тянусь к лампе. В комнате загорается тусклый свет, и мне становится немного лучше. – Черт возьми.
Прохожусь ладонями по вспотевшему лицу, осматриваюсь и стискиваю талию в пальцах , словно защищаясь от чего-то. Вот, только от чего?
Я сошла с ума. Сто процентов. Я двинулась. Сглатываю и внезапно слышу, как снизу хлопает входная дверь. Я вздрагиваю, оборачиваюсь и вглядываюсь в темноту, будто жду, что сейчас кто-то ворвется ко мне в спальню. Но никто не врывается.