Смертельно прекрасна

Дьюал Эшли

– Он показал мне аварию. Показал, как умерли родители и Лора.

– О, Боже. – Глухо выдыхает младшая сестра матери и хмурит лоб. – Дорогая…

– Оказалось, мама погибла не в аварии. Она единственная выбралась из машины. Но потом она увидела Лору и меня, и…

– Что?

– Лора уже не дышала, – металлическим, ледяным голосом отрезаю я, впялив взгляд в стену, – но я еще была жива, мама вытащила меня из машины. Потом появился Ноа. Они договорились. Мама попросила его. Он согласился.

Мои фразы обрывисты, тихи

и нелепы. Но я не знаю, как говорить, чтобы сдержать в горле тысячи воплей, криков, слез. Я просто смотрю перед собой.

– Договорились? – Аккуратно переспрашивает Норин. – Что ты имеешь в виду?

– Она сказала Смерти спасти меня , но забрать ее. Ноа согласился, ведь я дорога ему.

– Я не понимаю.

– Это просто. – Горячо выдыхаю и вдруг поднимаюсь на ноги. Жар обдает все тело и проходится вниз по спине, будто кипяток ! Я стремительно оборачиваюсь и смотрю в глаза тетушкам решительно, зло, обижено, изо всех сил пытаясь скрыть отчаяние за неуместной улыбкой. – Ведьмы не видят мертвых. Зато Смерть их видит.

Мэри-Линетт бледнеет, сжав в тонких пальцах покрывало, но Норин не пугается, она поднимается вслед за мной и задумчиво наклоняет голову.

– Что ты хочешь сказать, Ари.

– Не хочу. Я не хочу этого говорить.

– Невозможно. – Ровным, снисходительным голосом говорит она. – Ты ошиблась. Ты неправильно поняла то, что увидела.

– Трудно неверно истолковать видение, когда видения преследуют тебя.

– Реджина никогда бы так не поступила. – Растерянно проговаривает Мэри-Линетт и на меня смотрит испуганно. – Мы бы узнали. Она бы сказала.

– Или она бы все скрыла, потому что умеет отнимать боль, тревогу. И воспоминания.

Сжимаю в кулаки пальцы. Тетушки неоднозначно переглядываются, так и не поняв, что именно я пытаюсь до них донести. Или, нет. Поняв. Но, не приняв. Не осознав это.

– Мама отдала мне свое дыхание. Что…, – нервно почесываю запястья, – как это?

– Ари…

– Ответьте.

Мой холодный тон быстро отрезвляет тетю Норин. О на выпрямляет спину и отходит к окну, скрыв за солнечными, уходящими лучами острое недоумение на лице.

– Нашу жизнь определяют три элемента, три составляющих. Рай, земля и ад. Воздух, вода и огонь. Что значит – человек? Из чего он состоит?

– В смысле? Я не…, не понимаю.

– Человека олицетворяют три символа: тело – его оболочка, душа – сознание и воля.

– И дыхание.

– Верно, дыхание – это жизненные силы. Забрав душу у человека, Люцифер получает существо без эмоций. Забрав у человека дыхание, он его убивает.

– Выходит, мама отдала мне свои жизненные силы? – Слабым голосом спрашиваю я, пусть и так знаю ответ. Мне просто нужно убедиться. Нужно услышать правду еще раз.

– Не знаю. – Признается Норин, посмотрев на меня через плечо. – Я никогда раньше не слышала об этом, не слышала, что это возможно.

– Это редкий дар. – Поясняет

Мэри-Линетт, привстав с кровати. – Не каждый может принять силу. Как и душу можно отдать лишь добровольно.

– Знаешь, почему никто не способен противостоять Люциферу, Ариадна?

– Издержки векового авторитета ?

– Он контролирует эти три элемента. Управляет материей , разумом и забирает силы.

– Три точки на твоей шее , Ари , – тетя Мэри подходит ко мне и прикасается пальцами к треугольнику. А я и забыла, что на мне стоит дьявольское клеймо. – Три составляющих, треугольник, его знак. Как напоминание о том, что он все контролирует: наше тело , душу и наше дыхание.

– Почему я впервые об этом слышу?

– Возможно, потому что ты только начинаешь понимать наш мир.

– «Наш мир », – эхом повторяю я и убираю упавшие на лицо волосы. У меня внутри происходит нечто невообразимое, и я понятия не имею, что мне делать. – Когда мир вдруг взял и разделился на две части? Ваш мир и мир людей. Просто абсурд.

– Он разделился давным-давно, девочка, – отрезает Джейсон, внезапно появившийся в комнате. Он облокачивается о дверной косяк, а в руках сжимает тарелку с едой, которую на вечер отложила Норин. Ох, что он творит? Она ведь сейчас опять на него накинется.

– Что, черт возьми, вы еще здесь делайте? – Вопрошает Норин, расправив плечи.

– Я ем.

– Е дите ?

– Мне пообещали ужин в компании симпатичных женщин.

– Что ж, тебе повезло, – выдыхает Мэри-Линетт, наплевав на вежливость, – мы здесь не выкидываем дворняг на улицу, если у них симпатичное личико.

– Тогда вам тоже повезло. – Джейсон ухмыляется. – Мое личико вполне себе милое.

Усмехаюсь, а тетушки пронзают меня недовольными взглядами. Ну, что? Поговорят хотя бы с кем-то, кто пришел с большой дороги, не молится и не задает лишних вопросов.

Неожиданно Джейсон и Мэри-Линетт одновременно застывают. Норин недоуменно смотрит на сестру, а мужчина медленно поворачивает голову, чтобы изучить коридор.

– У нас гости, – поясняет Мэри, – я слышу, как кто-то подходит к двери.

В ту же секунду раздается неприятный звон , и я вскидываю брови. Люцифер вряд ли воспользовался бы звонком, да и проходить через парадный вход для него большое дело, я уверена. Так что, взмахнув руками, я восклицаю:

– Расслабьтесь. Наверно, это ребята.

Схожу с места, но неожиданно натыкаюсь на взволнованный взгляд тети Норин. Она пересекает комнату в два огромных шага и берет меня за руку, потянув на себя. Я смотрю в ее глаза, обескуражено выдохнув. Мне надоело, что она постоянно пытается сказать мне, что делать и как себя вести. Забота, точно такая же, как и та, которой укрывала меня мама. Т очнее душила. Забота, в которой, порой, нет смысла, которая доходит до абсурда.

– Все в порядке. – Говорю я, не отрывая взгляда от тети. – Это мои друзья.