Смертельными тропами
Шрифт:
От дыма слезились глаза, гудела голова, дышать становилось все труднее. Но я упорно следил за шаманом, гадая, как его танец поможет мне узнать о судьбе Синеуса.
После третьего призыва за окном громыхнуло, голос Кархума эхом отразился от гор, спираль на его лбу вспыхнула ярким светом и почти ослепила. Дым от огня стал еще гуще, я сделал вдох, другой, и комната закружилась у меня перед глазами.
Я пришел в себя от пения птиц. И обнаружил, что стою на поляне, покрытой сочной травой. Вокруг росли деревья, вроде бы нормальные, но гораздо ниже обычных, можно было легко достать до верхушки их крон. В руке я держал прекрасный, отливающий синевой меч, по лезвию которого пробегали искры.
Но на поляне я был не один. Напротив стоял уродливый человек, длинный и невероятно худой. Торчащие из рукавов мантии белые костяшки впились в темное древко магического посоха. Щеки болезненно ввалились, а глаза горели красным, словно в плохом ужастике. Безволосую голову, обтянутую тонкой сухой кожей и потому больше походившую на череп, украшал стальной обруч с двумя камнями по бокам, а на плечи был накинут черный плащ. Почему–то подумалось — архилич. Никого омерзительнее мне видеть не приходилось.
Он вскинул руку, а я помимо воли сделал рывок к нему. Меч проскрежетал по ребрам и вошел туда, где должно было находиться сердце.
— Возвращайся в бездну! — прогремело над поляной.
Я с удивлением понял, что это восклицание вырвалось из моей груди, но голос был чужой — раскатистый, мощный и низкий.
Архилич упал на колени и в одно мгновение растворился, превратившись в грязно–зеленое облако. Оно заколебалось в воздухе, словно студень, изменило форму и обернулось призраком, на размытом лице которого все еще горели красные глаза.
— Думаешь, победил, да? Наступит час, и я вернусь в этот мир! А сейчас, уходя, проклинаю тебя, Синеус! — с пафосом провозгласил призрак. — Да будет жизнь и мучения твои вечны!
Дико захохотав, он двинулся на меня и… исчез. Рассеялся в воздухе тусклыми зелеными огоньками. Где же он? Я в недоумении огляделся и вдруг почувствовал, что ноги уходят под землю. Посмотрел вниз и обомлел — прямо на моих глазах почва, совсем недавно покрытая изумрудной травой, превращалась в булькающее болото. Деревья моментально зачахли, теперь вместо них из хлюпающей жижи торчали голые стволы–палки. Еще мгновение — и над поверхностью топи появился туман, источающий зловонный смрад. В толще мутной воды замелькали отвратительные черные тела, похожие на коротких жирных змей.
Я попытался вытащить ноги, но какое там — они все глубже и глубже увязали, их оплели склизкие водоросли, не давая вырваться. Меня неуклонно засасывало в трясину. Меч выпал из внезапно ослабевших рук и воткнулся в болотную кочку. Я потянулся за ним и тут же ушел в грязную воду по самую грудь. Чувствуя, как в душе зарождается паника, я из последних сил рванулся к заветной кочке — тщетно, мерзкая жижа крепко держала свою жертву. Словно неведомое подводное чудовище тянуло меня вниз, лишая уверенности и надежды.
Мой меч вдруг плотным коконом окутало зеленое облако, в глубине его сверкнули красные глаза. Оружие поднялось в воздух, взмах — и клинок со свистом устремился к моей шее. Хрустнули позвонки, вспышка безумной боли поглотила весь мир, и перед глазами в бешеной пляске заметались трава, вода, небо. Они сменялись, словно в карусели, которая постепенно замедлялась. Наконец круговерть прекратилась, а прямо перед лицом замерла заветная кочка.
Потребовалось немало времени, чтобы понять, что моя голова стоит обрубком шеи на клочке твердой земли, а где–то там, в стороне, тело с громким бульканьем погружается в пучину. Дикий ужас накрыл меня, и я в панике заорал.
Глава 15. Кровь люмена
— Тише, тише…
Голос доносился откуда–то сверху, я поднял глаза и увидел над собой обеспокоенное лицо Кархума.
— Успокойся, странник. Это лишь видение.
Знание мира: +3, текущее значение: 45
Ничего не соображая, я обвел взглядом зал, пытаясь хоть что–то понять. Что же это было? Сердце бешено колотилось, руки тряслись, дыхание толчками вырывалось из груди.
— Господи… Жесть какая…
— Что ты узрел?
— Сейчас… погоди… Отдышусь…
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем мне удалось прийти в себя. Шаман все это время терпеливо ждал. Я коротко рассказал о пережитом, и он задумчиво кивнул.
— Болото, говоришь? Ищи Синеуса в сердце Мертвой топи.
— Я был в его теле? Видел, что с ним случилось, его глазами?
— Да. Дух Гор благоволит тебе, раз позволил это узреть.
Ничего себе благоволит. Да такое в самом жутком кошмаре не приснится!
— Видения бывают разными. Иногда тебя помещают в чье–то тело или разум, а иногда ты видишь происходящее со стороны и чувствуешь то же, что чувствуют участники событий.
Значит, не повезло. Такую жуть лучше наблюдать, будучи зрителем.
— Что ж, странник, — продолжал тем временем Кархум, — я выполнил свое обещание. Теперь твоя очередь. Отправляйся за нимфусами, Ламус отвезет тебя.
Я поднялся на все еще дрожащие ноги и направился к террасе, где ждал холценгольф.
И снова я летел на Ламусе, но на этот раз в одиночку. Маруся, Верлим и Леха остались в заложниках у Кархума. Диоген же, забыв, кто его хозяин, решил побыть с ними, приведя убойный по смехотворности довод:
— Должен ведь кто–то защищать Машеньку!
Тоже мне, опекун нашелся.
Вскоре внизу показался Хорнгальд. С высоты птичьего полета разрушения не были заметны, и город гномов казался величественным и прекрасным. Правда, мертвым — ни одной живой души.
Я огляделся, выискивая хоть какую–нибудь зверушку. Мое внимание привлекла странная темная полоса на горизонте. Она двигалась и извивалась, словно змея.
— Ламус, ты видишь это?
Холценгольф, глаза которого были гораздо зорче моих, мрачно ответил: