Смертельный танец
Шрифт:
Дольф подал мне чашку с кофе. Слишком оптимистично было бы надеяться, что сливки настоящие, но выглядела чашка чудесно. Я никогда в жизни такого чудесного кофе не видела. Вопрос в том, насколько он чудесен на самом деле. Осторожно пригубив, я замычала от удовольствия. Кофе был настоящий, и сливки тоже.
– Рад, что вам понравилось, – сказал Риццо.
– Спасибо, офицер, – ответила я.
Он хмыкнул и отошел снова подпирать стену.
– Я говорил с Тедом Форрестером, твоим любимым охотником за скальпами, – сказал Дольф. – Пистолет в твоей
Дольф сел, дуя на чашку.
Тед Форрестер – одно из имен Эдуарда. Оно когда-то попало в поле зрения полиции, когда мы с ним навалили гору трупов. Он был, насколько знала полиция, охотником-истребителем, специалистом по противоестественным созданиям. Как правило, охотники за скальпами держались поближе к западным штатам, где за оборотней платили существенные премии. Никто особо не интересовался, действительно ли убитые ими оборотни были опасны для общества. Достаточно было посмертного подтверждения, что убитый был ликантропом. Как правило, хватало анализа крови. Вайоминг уже подумывал об изменении закона из-за трех ошибочных ликвидаций, дела о которых попали в верховный суд штата.
– Мне нужен был пистолет, который поместился бы в сумочку.
– Не люблю я охотников за скальпами, Анита, Они плюют на закон.
Я отпила кофе и ничего не сказала. Знал бы Дольф, сколько раз Эдуард плевал на закон, он бы его законопатил очень надолго.
– Если он тебе настолько хороший друг, чтобы выручить твою шею из этой передряги, почему ты раньше о нем не сказала? Я вообще не знал о его существовании до той заварушки, которая у тебя была с охотниками на оборотней.
– Охотниками, – повторила я и покачала головой.
– Что тебе не нравится?
– Убивают оборотней – это охота. Убивают обычных людей – это убийство.
– Ты теперь сочувствуешь монстрам, Анита? – спросил Дольф, и голос его был настолько ровен, что можно было по ошибке счесть его спокойным – а Дольф не был спокоен. Он был взбешен.
– Тебя злит что-то еще, помимо моего счета трупов, – сказала я.
– У тебя шашни с Принцем города. Отсюда ты и добываешь внутреннюю информацию насчет монстров?
Я сделала глубокий вдох и медленный выдох.
– Иногда.
– Ты должна была мне сказать, Анита.
– С каких это пор я должна докладывать в полицию о своей личной жизни?
Он только смотрел, ничего не говоря.
Я опустила глаза и стала рассматривать собственные руки. Потом подняла взгляд, и смотреть в глаза Дольфа оказалось трудно – труднее, чем мне бы хотелось.
– Что ты хочешь от меня услышать, Дольф? Да, меня тоже смущает, что один из моих кавалеров – монстр.
– Так брось его.
– Поверь мне, Дольф, будь это так легко, я бы это сделала.
– Как я могу тебе доверять твою работу, Анита? Ты же спишь с врагом.
– Почему все считают, что я с ним сплю? Неужели никто на свете, кроме меня, не может с кем-то встречаться, не ложась в постель?
– Извини за допущение. Но сама понимаешь, что такое допущение сделают многие.
– Знаю.
Открылась дверь – это вернулся Грили. Его глаза отметили снятые наручники, кофе на столе.
– Ведете светскую беседу?
– Как прошло заявление для прессы? – спросил Дольф.
Грили пожал плечами:
– Я им сказал, что миз Блейк сейчас допрашивают об обстоятельствах происшествия. Сказал, что вампиры здесь не замешаны. Не уверен, что они это съели. Продолжают добиваться разговора с Истребительницей. Это так они называют подружку Принца города.
Тут я вздрогнула. Как бы ни была успешна моя карьера, а в прессе я окажусь миссис Жан-Клод. Он куда фотогеничнее меня.
Дольф встал и сказал:
– Я забираю Аниту.
Грили ответил ему тяжелым взглядом:
– Я так не думаю.
Дольф поставил кофе на стол, встал и подошел вплотную к детективу. Голос он понизил, слышен был только хриплый шепот.
Грили покачал головой – “нет”.
Еще шепот. Грили посмотрел, на меня злобно.
– Ладно, но она вернется в участок еще до утра, иначе это вам припекут задницу, сержант.
– Она вернется, – сказал Дольф.
Риццо смотрел на нас во все глаза.
– Вы ее отсюда увозите – и не в участок?
Даже я услышала обвинение в этом голосе.
– Таково мое решение, Риццо, – прорычал Грили. – Тебе ясно?
Каким-то образом Дольф взял верх в сравнении рангов, и Грили это не нравилось. Если Риццо хочет подставиться, чтобы на нем сорвали злость, – флаг ему в руки.
Риццо слинял обратно к стене, но восторга не выразил.
– Ясно.
– Уводите ее, – сказал Грили. – Попробуйте черным ходом. Но не знаю, как вы уйдете от камер.
– Прорвемся, – ответил Дольф. – Пошли, Анита.
Я поставила чашку на стол.
– В чем дело, Дольф?
– Хочу, чтобы ты взглянула на одно тело.
– Подозреваемая в убийстве используется в расследовании другого дела? А начальство не будет писать кипятком?
– Я согласовал, – сказал Дольф.
Я посмотрела на него большими глазами:
– Как?
– Лучше тебе не знать.
Я глядела на него, он на меня, и я первой отвела глаза. Почти всегда, когда мне говорят, что мне лучше не знать, я понимаю это совсем наоборот. То есть что мне лучше знать. Но есть горстка людей, которым я в этом вопросе верю. Дольф один из них.
– Ладно, поехали, – сказала я.
Дольф позволил мне смыть с руки засохшую кровь, и мы поехали.
18
Я не склонна к пустой болтовне, но по сравнению с Дольфом у меня просто недержание речи. Мы ехали в тишине по шоссе № 270, только шины шуршали по дороге да гудел двигатель. Либо Дольф отключил радио, либо сейчас никто в Сент-Луисе не совершал преступлений. Я бы поставила на первое. Одно из преимуществ работы детектива спецподразделения – нет необходимости все время слушать радио, потому что большинство вызовов тебя не касается. Если Дольф кому-то будет нужен, его всегда можно найти по пейджеру.