Смертельный танец

Гамильтон Лорел Кей

– Я так долго изображал ради вас смертного. В марте, когда вы держали мое обнаженное тело, когда вы поделились со мной кровью, я надеялся, это будет поворотный пункт. Что вы сдадитесь своему желанию и признаетесь себе в своих чувствах ко мне.

Щеки мне залила горячая краска. Не было у меня приличного оправдания за столь далеко зашедшую любовную игру. Да, я проявила слабость, я виновата.

– Я дала вам кровь, потому что вы умирали. Вы сами знаете, что иначе я бы ни за что этого не сделала.

Он глядел

на меня, и это не был вампирский фокус – то, что заставило меня отвернуться. Это была чистейшая честность, которой я никогда у него в глазах не видела.

– Теперь я это знаю, ma petite. Когда мы вернулись из Брэнсона, вы бросились в объятия Ричарда, как на спасательный круг. Мы продолжали встречаться, но вы от меня отдалились. Я это чувствовал и не знал, как этому помешать.

Он сел на кровать, положив руки на колени. На лице его отразились недоумение и досада.

– Никогда ни одна другая женщина не отказывала мне, ma petite.

– Ну и самомнение! – рассмеялась я.

– Это не самомнение, ma petite, это правда.

Я прислонилась к двери ванной и попыталась себе представить.

– Ни одна за триста лет ни разу не сказала вам “нет”?

– Вам в это трудно поверить?

– Если я могу, то и они могли.

Он покачал головой:

– Вы сами не понимаете, насколько у вас сильная воля, ma petite. Потрясающая сила воли, вы даже не представляете себе насколько.

– Если бы я рухнула вам в объятая при первой встрече или даже при двенадцатой, вы бы меня уложили в постель, попили крови и бросили.

Я видела, как на его лице отражается правда моих слов. До сих пор я не понимала, насколько он владеет своим лицом, как от этого отсутствия реакции он кажется еще больше не от мира сего, чем есть на самом деле.

– Вы правы, – сказал он. – Если бы вы хихикали и липли ко мне, я бы на вас и не глянул. Сначала меня привлекла ваша частичная устойчивость к моей силе. А заинтриговало меня ваше упрямство. Ваш решительный отказ.

– Я была вызовом вашей непобедимости?

– Да.

Я смотрела в это вдруг ставшее открытым лицо. Впервые я подумала, что в его глазах отражается правда.

– Хорошо, что я устояла. Не люблю, когда меня используют и бросают.

– Поначалу вы были только трудностью, объектом, который надо покорить. Потом меня стала интересовать ваша растущая сила. Мне открылись возможности, которые можно было бы использовать для упрочения моего положения, если бы вы соединились со мной.

В его лице мелькнуло что-то вроде боли, и мне захотелось спросить, настоящее ли это. Есть ли тут вообще что-то настоящее, или он просто стал играть новую роль. Я верила, что Жан-Клод сделает все, чтобы остаться в живых. Я не верила, что он скажет правду, сидя хоть на пачке Библий.

– Я много раз спасала вашу шкуру. Я объявила себя вашим слугой. Чего вы еще хотите?

– Вас, ma petite. –

Он встал, но не подошел ко мне. – Меня тянет к вам уже не трудность, не обещание силы.

У меня сердце заколотилось в глотке, а ведь он даже пальцем не шевельнул.

– Я люблю вас, Анита.

Я смотрела на него расширенными глазами. Открыла рот, закрыла. Я ему не верила. Он так легко, так умело врал. Он мастер обмана. Как можно ему поверить сейчас?

– И что вы хотите от меня услышать?

Он покачал головой, и его лицо приняло обычный вид – то есть обрело ту совершенную красоту, которая у него за обычный вид сходила. Но я знала теперь, что даже это – маска, скрывающая более глубокие чувства.

– Как вы это сделали?

– Если вам несколько веков приходится тренировать лицо, чтобы оно было приятным и ничего не выражающим, ничего другого у вас уже не получится. Много раз моя жизнь зависела от выражения моего лица. Я хотел бы, чтобы вы поняли, чего мне стоила эта небольшая демонстрация человечности.

– Что вы хотите от меня услышать, Жан-Клод?

– Вы меня немножко любите, в этом я уверен.

Я пожала плечами:

– Может быть, но “немножко” – этого недостаточно.

– А Ричарда вы любите сильно, верно ведь?

Я посмотрела ему в глаза и хотела солгать, пощадить его чувства, но такая ложь ранит сильнее правды.

– Да.

– И все же вам еще предстоит сделать выбор. Вы еще не велели мне оставить вас обоих и не мешать вашему матримониальному блаженству. Почему?

– В последний раз, когда мы обсуждали эту тему, вы грозились убить Ричарда.

– Если это все, что вас останавливает, ma petite, то не страшитесь. Я не стану убивать Ричарда лишь потому, что вы выбрали его постель, а не мою.

– С каких это пор?

– Когда я предоставил Ричарду свою поддержку, Маркус стал моим врагом. Этого не переменить. – Жан-Клод оперся плечом на ближайшую ко мне спинку кровати. – Я думал было приручить другую стаю. Всегда найдется какой-нибудь честолюбивый самец-альфа. Кто-нибудь, мечтающий о собственной стае, но либо из сентиментальности, либо от недостатка сил обреченный вечно быть вторым. Я мог бы убить Ричарда и найти кого-нибудь, кто убьет Маркуса.

Я выслушала этот совершенно спокойно изложенный план и спросила:

– И что же заставило вас передумать?

– Вы.

– Не поняла?

– Вы любите Ричарда, ma petite. Любите по-настоящему. Его смерть разрушила бы что-то в вашей душе. Когда погибла Джулианна, я думал, что у меня уже никогда ни к кому не будет такого чувства. И не было, пока я не встретил вас.

– Вы не станете убивать Ричарда, потому что мне это было бы больно?

– Oui.

– И я, когда Ричард сюда приедет, могу ему сказать, что выбрала его, и вы нас отпускаете, не мешаете жениться, вообще ничего к нам не имеете?