Смертельный танец
Шрифт:
– А разве на пути к вашему браку нет еще одного препятствия, кроме моей скромной персоны?
– Какого?
– Вы должны увидеть его превращение в волка. – Жан-Клод улыбнулся и покачал головой. – Будь Ричард человеком, вы бы встретили его в дверях улыбкой и согласием. Но вы боитесь того, что он собой представляет. Он для вас недостаточно человек, ma petite.
– Он сам для себя недостаточно человек, – сказала я.
Жан-Клод приподнял брови.
– Да, Ричард бежит своего зверя, как вы бежали меня. Но у Ричарда и его зверя одно тело на двоих, и ему не удастся сбежать.
– Я это знаю.
– И Ричард до сих пор бежит, ma petite. И вы бежите вместе с ним. Если бы вы точно знали, что можете принять его таким, как он есть, целиком, вы бы это уже сделали.
– Он все время находит поводы, чтобы не превращаться при мне.
– Он боится вашей реакции, – сказал Жан-Клод.
– Это еще не все, – заметила я. – Если я смогу принять его зверя, то не уверена, что Ричард сможет принять меня.
Жан-Клод склонил голову набок:
– Я не совсем понимаю.
– Он так сильно ненавидит то, что собой представляет. И если я смогу с этим смириться, он... он не будет больше меня любить.
– Если вы воспримете его зверя, это будет... как это... извращение?
Я кивнула:
– Что-то вроде этого.
– Вы попали меж рогов очень неприятной дилеммы, ma petite. Он не ляжет с вами и не женится на вас, пока вы не увидите и не воспримете его зверя. Но вы боитесь, что, если вы его воспримете, Ричард отвернется от вас.
– Да.
Жан-Клод покачал головой:
– Только вам удается за одну человеческую жизнь создать себе такой невозможный выбор из двух мужчин.
– Я к этому не стремилась.
Он отошел от кровати и остановился в двух шагах от меня, глядя вниз.
– Я пытался сыграть перед вами смертного, ma petite. Но у Ричарда куда лучше получается быть человеком. Я же уже очень давно не был человеком по-настоящему. Раз я не могу быть лучшим человеком, позвольте мне быть лучшим монстром.
Я прищурилась:
– Что это должно значить?
– Это значит, ma petite, что Джейсон мне рассказал, насколько далеко зашли ваши отношения с Ричардом накануне.
Черт, сколько могли услышать эти ликантропы? Больше, чем мне было бы приятно, это уж точно.
– Как я люблю, когда за мной шпионят!
– Пожалуйста, ma petite, не надо скандалов.
Это “пожалуйста” меня доконало.
– Я слушаю.
– Я как-то вам говорил, что, если Ричард может вас трогать, а я нет, это будет нечестно. Правило не отменено.
Я оттолкнулась от двери. Так, Жан-Клод заступил за черту.
– Вы просите меня, чтобы я позволила вам трогать меня там, где трогал Ричард?
Он улыбнулся:
– Какое праведное возмущение, ma petite! Но не бойтесь. Навязать вам себя таким образом – в этом был бы привкус изнасилования. Такими вещами я не интересуюсь.
Я шагнула назад, оставляя между нами просвет.
– Так к чему же вы клоните?
– Вы запретили мне применять к вам, как вы это называете, вампирские фокусы. – Он поднял руку ладонью вперед, останавливая мои слова. – Я не имею в виду околдовывание глазами. Я даже не уверен, что с вами оно теперь возможно. Человеком я быть не могу, ma petite. Я – вампир. Позвольте мне показать вам, какие есть удовольствия, людям не доступные.
Я покачала головой.
– Не выйдет.
– Поцелуй, ma petite, я прошу только этого. Один целомудренный поцелуй.
– И в чем подвох? – спросила я.
Глаза его искрились сплошной синевой. Кожа под светильниками сияла алебастром.
– Обойдемся, – сказала я.
– Если бы вы были уверены в том, что вам нужен Ричард, я бы оставил вас ему. Но тот факт, что я вас люблю, разве не заслуживает хотя бы поцелуя?
Он скользнул ко мне, я попятилась, но за спиной была дверь, и деваться было некуда.
Он был как живая скульптура, весь слоновая кость и сапфир, так красив, что не сказать словами, так красив, что боязно коснуться. Его руки скользнули по моим предплечьям, пальцам... Я ахнула. Сила потекла по моей коже ровным потоком, как танцующий ветерок.
Наверное, я напряглась, потому что Жан-Клод сказал:
– Больно не будет, я обещаю.
– Только поцелуй, – прошептала я.
– Только поцелуй, – прошептал он.
Лицо Жан-Клода склонилось ко мне, губы коснулись моих губ, нежно, медленно. Сила потекла с его губ ко мне в рот; я, наверное, на секунду перестала дышать. Будто кожа у меня таяла, и я тонула в этом невозможном теле, в этой сверкающей силе.
– Похоже, я как раз вовремя.
В дверях стоял Ричард.
Я уперлась рукой Жан-Клоду в грудь и оттолкнула его так, что он пошатнулся, при этом ловила ртом воздух, будто тонула. Кожа пульсировала и билась от силы, еще льющейся по мне, внутрь меня.
– Ричард, – прошептала я. Мне хотелось сказать, что это на самом деле не так, как с виду, но не хватало воздуха. Жан-Клод обернулся, улыбаясь. Он-то знал, что сказать.
– Ричард, как хорошо, что ты пришел. Как ты прошел мимо моего волка?
– Это было нетрудно.
Я глядела на них обоих. Мне все еще было трудно дышать. Будто задели сразу все нервы тела. Грань между удовольствием и болью чертовски тонка, и я не знала, по какую ее сторону я сейчас.
Сияние Жан-Клода погасло; он стоял, бледный, прекрасный, почти человек.
Ричард встал перед самой дверью. Глаза у него горели не внутренним светом, а гневом, гневом, плясавшим в глазах, подергивавшим углы рта, напрягающим мышцы плеч и рук, да так, что это напряжение разлилось по всей комнате. Никогда я раньше так не обращала внимания, как он физически огромен. Казалось, он занимает больше места, чем должен бы. Первые дуновения силы пробежали у меня по коже.
Сделав глубокий, прерывистый вдох, я пошла к нему. Чем ближе я подходила, тем гуще становилась сила, исходящая от него, будто я шла в сплошную массу пульсирующей, дрожащей энергии.