Смертельный ужас (Возмездие)
Шрифт:
— Тебе не запугать меня. Кораблекрушение дело рук самого Господа, уставшего от пролитой нами крови. Возможно, это последние дни моей жизни, как и твоей, — спокойно ответствовал Амин, делая знак, чтобы чертовка немедленно отошла от Мартинеса.
— Как ты наивен, братец. Второй раз я не умру, — улыбнулась она, закатив глазки. — Впрочем, позабочусь, чтобы и ты не отошел к предкам. Вставай. Хочу тебе кое-что показать.
— Сейчас?
— Да. Пока все спят.
— А как же Бомбаст? Он сходит с ума, когда меня нет рядом.
— Он будет спокойнее мула. Идем.
Атия грациозно упорхнула во тьму. Из ближайшего арочного прохода раздался шорох ее платья. Юноша медленно поднялся и побрел следом.
Альвара разбудил грохот молний. Идальго открыл глаза. Встал. Вокруг как будто стало светлее. Остальные все еще спали, когда он вышел в центр обширного зала и, запрокинув голову, подставил каплям дождя вспотевшее лицо. Теперь, с наступлением утра, Альвар мог разобрать, что к чему.
Купол состоял всего из одной оболочки, что сделало его уязвимым перед стихией. Массивная конструкция держалась на прочных кружалах, чего архитекторы не могли себе позволить на родине ввиду отсутствия древесины. Плиты на полу и граненые стены украшали арабески с растительными узорами похожими на ковры, тем самым, напоминая, что мечеть воздвигли предки кочевых народов. Повсюду господствовало единство форм, гармонично формируя внутреннюю пустоту мечети. Ротонда, в которой они спали, состояла из множества колонн, огибавших зал по кругу. Каждая колонна соединялась с соседними поражавшими тонкостью и изяществом линий ажурными арками. На них держалась купольная терраса, к которой вели две крутые лестницы, сложенные из камня. Когда-то здесь было очень красиво. Теперь все вокруг покрылось трещинами или заросло мхом, а центр зала превратился в крошечное озеро. Именно в нем сейчас стоял идальго, взирая на жилище иноверцев, не смотря на упадок сохранившее роскошь былых лет. Такие храмы строятся не одно поколение и только в больших городах. Идальго не сомневался, что когда-то на острове жили сотни, может быть тысячи людей. Что могло заставить их уйти?
Сзади раздался шорох. Альвар молниеносно обернулся, выхватив пистолет. Вдалеке у стены Кампо-Бассо тормошил Мартинеса. Идальго подошел к нему, глядя на окоченевший труп конвоира.
— Я не могу его разбудить, — посетовал сержант и как-то жалко улыбнулся. — Он не проснется, да?
Альвар кивнул. Итальянец громко завыл, разбудив остальных. Скоро все столпились над телом мурсийца. Бонаккорсо и Альвар сняли шляпы. Гомес достал из кожаного мешка небольшой масляный светильник в форме бычьей головы. Потребовалось несколько ударов кремнем и кресалом, чтобы вокруг стало светлее.
— Посмотрите на его лицо! — дрожащим пальцем указал Николас. — Да посмотрите же скорее!
Старпом поднес светильник ближе. Послышались изумленные вздохи. Бонаккорсо перекрестился. Франко заплакал. Перед ними на носилках лежал Мартинес. Глаза его были закрыты. На искривленном лице сержанта остались следы предсмертной агонии. Они поняли, что погубило мурсийца. Альвар присмотрелся к набухшей полосе, тянувшейся ото лба до угла рта. Из лопнувшего шва по щеке сочилась желтоватая масса.
— У него треснул череп, — после долгой паузы произнес идальго и, бросив презрительный взгляд на Бомбаста, добавил: — Какой силой нужно обладать, чтобы нанести такой удар. Не могу представить, как он мучался. Наверное, гной из раны попал в мозг только утром.
Кампо-Бассо не сводил с немца взор. Пальцы его сжимали рукоять шпаги. Бомбаст не понимал, что происходит и отчего остальные вдруг стали уделять ему столько внимания. Сержант вытянул клинок наполовину и уже готов был броситься на убийцу. От опрометчивого шага его удержал голос старпома.
Моряк вышел из ротонды и, запрокинув голову, устремил взор в небо. Там, среди рваных облаков, по-прежнему сияли звезды.
— Пресвятая Матерь Божья. Не может быть, — прохрипел Гомес, и голос его эхом прокатился по залу. Остальные присоединились к нему и стали смотреть туда же.
— Мы спали не меньше шести часов, — с трудом вымолвил Фидель, чувствуя, как сжимается сердце. — Я это точно знаю, потому что выспался.
— Мне тоже полегчало, — согласился Альвар.
Сняв засов и распахнув тяжелые створы портала, они вышли во двор. Моросил прохладный дождь. Кроны деревьев за стеной пугали тихим шелестом. Все ближе доносились раскаты грома.
— С тех пор как мы уснули, ничего не изменилось, — скрипучим от страха голосом заключил Николас, тщетно пытаясь унять дрожь в коленях.
— Как такое возможно? На острове до сих пор ночь! — воскликнул Бонаккорсо. — Во имя всех святых, что происходит?
— Без паники, — взял слово Альвар, надев шляпу и заткнув бесполезный пистолет за пояс. — Мы даже не знаем наверняка, когда попали на остров. Возможно, в этих широтах светлеет позже, может быть, дело в грозе или сейчас затмение.
— Мы плыли всю ночь, ваша милость. Вы знаете это не хуже других. Значит, сейчас должен быть полдень, — довершил Кампо-Бассо, на корню разрушив все попытки идальго внести в грядущий хаос хотя бы крупицу порядка.
Первым сдал позиции Франко. Мальчишка рухнул на поросшие травой плиты и стал рыдать. Он плакал так громко, что Николасу пришлось зажать ему рот. Бонаккорсо весь бледный навалился на дверную створу. Раздался противный булькающий звук, и остатки давнего ужина покинули желудок богача. Остальные чувствовали себя не лучше.
Чтобы в полной мере описать чувства, которые испытали потерпевшие кораблекрушение, нужно понять ход мыслей человека эпохи Возрождения. Окажись на их месте просвещенные умы того времени, закипел бы жаркий спор о свете и материи, восприятии окружающей среды и расположении небесных тел. Однако в данном случае не могло быть и речи, чтобы попытаться хоть как-то объяснить светопреставление. Для простых людей, продолжавших жить по законам средневековья, существовала только одна опора — церковь. Поэтому, будучи глубоко верующими христианами, они, не сговариваясь, окрестили сию дьявольскую метаморфозу началом Судного дня, а в данном случае Судной ночи. К счастью на острове не было церковника, который мог бы пугать несчастных цитатами из Апокалипсиса, так что вскоре священный ужас сменился недоумением.
— А где мориск? — наконец опомнился Кампо-Бассо. — Где этот чертов содомит, я спрашиваю? Он сбежал!
— Плевать. Кому этот жалкий араб теперь нужен, — простонал Бонаккорсо.
— Он убийца! Хотите, чтобы подонок нам во сне глотки перерезал? Нужно его найти.
Альвар не стал возражать. Они вернулись в ротонду, но прежде чем отправиться на поиски решили перекусить. Здравую мысль высказал Гомес, резонно заметив, что следующие часы им будет не до еды. Пока остальные делили хлеб, копченое мясо и воду, Альвар стал приводить в порядок пистолет.
Ситуация обстояла следующим образом. Они до сих пор не знали, где очутились и как покинуть остров. Тот факт, что здесь когда-то жили люди, весьма воодушевлял, поскольку корабли должны были привозить им материалы и припасы. Значит, поблизости был порт. Кроме того, беспокоило отсутствие солнца, а так же исчезновение убийцы. Неизвестно, что задумал Амин и согласовал ли он свой уход с громилой-дружком.
Альвар оглянулся на верзилу, сидевшего к нему спиной. Следовало бы убить Бомбаста прямо сейчас. Прямой выстрел в затылок и наименьшая из проблем решена. Жаль, что он никогда не опустится до подобной низости.