Смертный бой. Триколор против свастики
Шрифт:
Когда-нибудь я пересмотрю этот фильм. В уютной домашней обстановке. Но такого дня в моей жизни больше никогда не будет.
На последних кадрах картины бойцы вдруг начали подниматься. Один за другим. Подниматься и снимать кепи, каски, фуражки…
А когда после фильма вышел на сцену сам Угольников вместе с нашим командующим, солдаты взорвали аэропорт аплодисментами и криками «Ура!» Орали минут пять. Хорошо, что не догадались пальбу устроить. А очень хотелось.
Потом Шаманов рявкнул:
— Смир-рна!
Блин, ну почему даже я его боюсь?
— Вот эти люди, — показал пальцем на экран генерал. — Вот эти люди были вооружены куда хуже нас. Но они смогли. У нас есть все. Так сможем же и мы! Я сказал. Товарищ майор!
Шаманов повернулся к Угольникову и набыченно посмотрел на него. Тот автоматически сделал шаг назад и по привычке улыбнулся.
— Часы. От меня. Все, что могу, — Шаманов, вольно или невольно, процитировал генерала из «Горячего снега».
А Фил меня в бок пихнул локтем:
— Леха! — зашипел он. — Теперь ты с Угольниковым брат молочный!
Пока бойцы расходились, ошеломленные фильмом, Марлен убежал в штаб. Мы же было направили стопы в дьюти-фри. Однако на входе в магазин нас встретила охрана. И корочки журналистов не помогли.
Ну и ладно. У меня еще нычка вятской водки осталась. И полбутылки рома. Я его во фляжку перелил.
За этим занятием меня и застал Марлен.
— Идем, бойцы информационного фронта. Шаманов к себе зовет.
Интересно, что опять от нас надо?
Надо… В армии всем начальникам чего-то надо. Оказалось, нам удружил Угольников, посоветовав сменить на ночь «Лили Марлен» на что-нибудь более жесткое. Собственно, он прав. От сладкоголосой Дитрих уже подташнивать начало. А что у нас еще есть на немецком? А у нас на немецком, кроме «Раммштайна», и нет ничего. Так… Открываем нетбук… О! Отлично! Бегу с флешкой к радистам и немедленно натыкаюсь на Шаманова.
— Что это?
— Эмн… Флешка… Вот… Я… Мы… Тут… Пропаганда, товарищ генерал!
Через минуту первые серебряные звуки плывут над ночным Вильнюсом. Шаманов тихо багровеет. Я — тихо бледнею.
— Это что? — бурчит наш командующий.
— Это металл. То есть рок такой. Группа немецкая. Поют про два патрона…
Все, что я слышал до этого — лепет средней группы детского сада. Из тирады Шаманова я узнал, что металла у него столько, что рок обрекает всех немцев, включая фольксдойче, «этями двумями» патронами поочередно застрелиться на… На фиг.
Roter Sand und zwei Patronen Eine stirbt in Pulverkuss Die zweite soli ihr Ziel nicht sch"onen Steckt jetzt tief in meiner Brust.— И чо оно поет? — рявкнул Шаманов.
— Про два патрона. Мол, типа, у тебя только два патрона. Застрелить себя и застрелить товарища. Или наоборот. Но выхода больше нет. Только в плен к русским.
Генерал почесал свой суровый подбородок и кивнул:
— Хорошая песня. Правильная. Ладно. Шагай…
А на дворе уже темнело. И очень хотелось жрать. Хорошо, что сухпаи мы не пропили. В смысле не закусили. Вот ими и разговелись под коктейль — водка плюс виски плюс ром плюс ликер. Потом поставили палатку… А что вы думали? У меня в рюкзачине и палаточка всегда имеется! Вот. Поставили палатку и удрыхли. И снилась нам всем почему-то Брестская крепость, в которой толпами сдавались немцы.
Шестой день войны я встречал в окружении.
Тогда я не знал, как получилось так, что немецкие танки оказались далеко в тылу наших войск. А произошло вот что.
Аномально плотный туман скорее всего стал результатом переноса. Воздушные массы перемешались, и получился целый букет погодных аномалий. Какого-то серьезного катаклизма не вышло, но про исторические сводки погоды пришлось забыть. Лафа послезнания на синоптиков не распространялась.
Вот и туман на четвертый день войны стал для нас большой неожиданностью, которой гадский Клейст сумел воспользоваться. Он несколько раз попытался атаковать так надоевших ему украинских танкистов, но и в тумане ему не удалось добиться успеха. Тепловизоры помогли танкистам отбить атаку, при этом туман мешал скорее немцам. Они не видели, куда стрелять, и не имели поддержки артиллерии. Украинцы отступили еще на несколько километров, но принципиально это ничего не решало.
И все же Клейст нашел выход. Его разведка сумела найти дыры в неплотных боевых порядках украинской армии. Между сдерживающими его танкистами и мотострелковой бригадой, прикрывающей с севера Львов, войск почти не было. И одна из немецких боевых групп прошла на юг, не встречая сопротивления. Туман затруднял действия авиации, поэтому прорыв не был вовремя обнаружен. Клейст не растерялся и развернул туда сразу несколько дивизий. Теперь они несколькими колоннами шли на юго-восток, отрезая Львов, где уже закончилось подавление кровавого мятежа националистов. Против упорных танкистов он оставил лишь заслон. Мотострелки, державшие оборону в львовском выступе, вынуждены были отступать на юг. Немцы неминуемо выходили им в тыл.
Прошлый раз Клейст не сумел добиться больших успехов в приграничном сражении. Зато сейчас он смог сделать то, чего не удалось ни Гудериану, ни Готу, ни Гёпнеру. Он обрушил фронт союзников и вышел на оперативный простор.
Правда, на самом деле победу впору было праздновать не ему, а украинским танкистам. Задержав Клейста на четыре дня, они дали возможность командованию союзных армий ввести в бой резервы организованно, без суеты. Теперь для Клейста уже был организован «загончик» из резервных войск, откуда по возможности эвакуировали местное население. Клейст об этом еще не знал, его танки весело катили вперед. Их экипажи думали, что к славе, а союзное командование точно знало, что в котел.
Ничего этого я, оказавшийся в лесу с двумя бойцами, конечно, не знал.
Первый час окружения главной моей заботой было уйти подальше от поля, где произошла встреча с танками. И не переставал поминать добрым словом Истомина, доставшего мне карту местности. Благодаря ей я хоть мог ориентироваться. Нет, конечно, в коммуникаторе у меня была навигационная программа, без спутников она не показывала точного местоположения, но карта никуда не делась. Но, во-первых, детализация сельской местности, за исключением дорог, там оставляла желать лучшего, а во-вторых, не слишком удобно на бегу просматривать каргу на небольшом экране.