Смоленская Русь. Княжич 1

Янов Алексей Леонидович

У неподготовленного средневекового зрителя, оказавшегося здесь впервые, при виде снующих повсюду толп народа с ручными тележками и упряжек лошадей, перевозящих уголь, руду, железные, чугунные чушки и готовые изделия – всё это вызывало чуть ли не головокружение. Нечто подобное, кстати говоря, наблюдается и творится в Гнёздовском производственном кластере, но там масштаб и бурление жизни даже поболее будет! Больше трёх десятков печей, обжигающих кирпич, тошнотворные ароматы некоторых химических производств, в буквальном смысле, выдёргивают у заезжего люда землю из–под ног, заставляя опорожнять желудок!

Заводские территории от этого беспрестанного

броуновского движения целиком были вытоптаны не зарастающими травой проплешинами, а дороги были засыпаны шлаком. Деревянные ворота, ограждающие производственную территорию, даже не пытались закрывать от снующего туда–сюда, поднимающего пыль столбом, народа. Заводская охрана лишь вглядывается в давно примелькавшиеся лица, сразу примечая и останавливая чужаков, если такие пытаются проникнуть внутрь беспокойного заводского муравейника.

Ещё более усугубили ситуацию строители, влив свою струю деловой суеты в царящий вокруг бедлам. Они принялись возводить стрелковые башни и обносить кирпичом деревянный частокол. Лодьи из Гнёздова, прибывающие на вновь развернувшуюся стройку, на самом деле не затухающую уже второй год подряд, были так перегружены кирпичом, что едва не тонули. Лодейные команды прямо с бортов перекидывали по живой цепочке привезённую продукцию в конные подводы и отвозили кирпич к заводским стенам, складывая его в кучи.

На заводе я бывал ежедневно, проводя здесь по нескольку часов к ряду. Назад возвращался весь липкий от пота, облепленный пылью и прокопчённый дымом печных испарений. Изяслав Мстиславич ещё с прошлого года обречённо махнул рукой на мои мужицкие замашки. Мирило его с подобным положением дел лишь приносимая заводами немалая прибыль. Одна отрада у него была, частично компенсирующая моё копошение в заводской грязи и якшанье с рабочим людом, это когда я выезжал в Гнёздово, чтобы вплотную заняться своими учебными полками. Но и в Гнёздово далеко не всё время уделялось тактическо–физической подготовки войск, и без меня было кому гонять бойцов. А вот химические производства остро нуждались в хозяйском пригляде ... Таким макаром я и жил всё время в разъездах, на два дома, точнее терема.

Изяслав Мстиславич часто покидал свою левобережную резиденцию, ошиваясь на Ильинке, присматривая, так сказать, за непутёвым сыном. Вот и сейчас, пребывая после обеденной сиесты на гульбище, князь, наблюдая за моим возвращением с завода, лишь фыркнул, недобро помянув затрапезный внешний вид княжича.

Ну да, князь, это полбеды! Вместе с ним частенько приезжали липнувшие к нему, как банные листы, бояре, старшины дружинников и прочая придворная шушера. В моём, обычно спокойном, благонравном тереме сразу начиналась действующая на нервы беготня, готовка пищи для застолья, раболепное услужение челяди князю с боярами, заканчивающиеся всё шумным вечерним пиром. Моё присутствие на сим действе было обязательным, как и застольные разговоры с подвязавшимися к Изяславу Мстиславичу боярами. Большинство самых знатных и богатых бояр Смоленска были моими компаньонами в том или ином производстве или в банковском бизнесе, поэтому–то их игнорировать было никак нельзя.

Вот и сейчас ворота моего детинца были раскрыты нараспашку. Двор был забит дружинниками, их лошадьми, слугами. Стоял неимоверный гвалт. Лошади ржали, громко переговаривались люди, кто–то смеялся, кто–то ругался. Прямо на подворье весело гогочущие дружинники жарили на кострах кабанов привезённых с охоты.

Такие вот визиты князя я просто органически

не переваривал. Во время подобных сборищ моё подворье, с его упорядоченной жизнью, моментально превращалось в цирк Шапито. Но отчитывать князя или начинать качать права было бы ещё большей дурью с моей стороны. Стиснув зубы, приходилось улыбаться, изображая искреннюю радость визитам родителя.

До вечернего пира оставалось ещё пара часов, поэтому, я по–быстрому скрылся от осуждающих, недовольных глаз князя, которого я застал на гульбище в серьёзно подпитой компании состоящей из бояр и старших дружинников. Ну что тут поделаешь? Сердцу не прикажешь! Не нравились князю мои производственные увлечения, хотя умом он понимал всю их полезность и нужность.

Пару часов я провёл в баньке вместе со своими дворянами. Отполоскавшись напоследок колодезной водой и переодевшись в чистые, дорогие одежды я принял положенный моему высокородному статусу внешний вид и нехотя, поплёлся на поклон к Изяславу Мстиславичу.

Гридница уже бурлила и ломилась от накрытых столов. Поприветствовав высокое собрание, я был привычным образом втянут в бесконечную круговерть разговоров о недавней охоте, погоде, видах на урожай. Я, стараясь придать лицу заинтересованный вид, по большей части отмалчивался и ел. Организм, на фоне скопившейся за день усталости, не выдержал гастрономических нагрузок. Через некоторое время, безнадёжно проигрывая борьбу со сном, я начал «клевать носом». Князь недолго косился в мою сторону, сразу подав дворянам знак сопроводить меня до опочивальни. Там уже пряталась Инея, небезосновательно опасаясь подвыпивших дружинников. А на завтрашний день, ближе к обеду, к моему немалому облегчению, князь отбыл со всей своей кодлой в Свирский детинец. И только к вечеру последствия «погрома» моего терема и двора были устранены челядью.

– Ну и зачем я тебе, Владимир Изяславич, понадобился? – спросил Авдий, едва въехал в полевой лагерь, устроенный к северу от Ясеневского, невдалеке от реки Ольши.

Я занимал на вершине холма удобную наблюдательную позицию. В поле вышагивали батальонные колонны пехотинцев, на них периодически пыталась наскакивать конница. От всех этих телодвижений пыль стояла столбом, а уши застил бой барабанов, звуки труб, окрики командиров и конское ржание.

Вид у главного зодчего был, мягко говоря, не очень довольный. Оторвал, понимаете ли, человека от дел.

– Я в ратной науке мало что смыслю, разве, что крепостицу могу поставить. Так на кой ляд я тебе здесь? – повторил Авдий свой вопрос, отвлекая меня от наблюдения за манёврами войск.

– Ну не скажи, – протянул я, с неохотой переводя взгляд с "поля боя" на званого гостя.

Авдий молчаливо уставился на меня с нескрываемым скепсисом на лице.

– Вот ответь мне, кто лучше сможет сладить переправу через глубоководную реку, с помощью постройки наплавного моста? Твоя артель или мой полк?

– Хм, – многозначительно хмыкнул строитель, а затем, явно растерявшись, произнёс. – Ежели у тебя в полку "мостовиков" нету, то, наверное, моя артель быстрее дело сладит. Другое дело смоленский городской полк – там сплошь одни ремесленники – вот они–то точно мою артель обставят. Хотя, вру, не обставят! – Авдий ехидно ухмыльнулся. – Моя артель тоже состоит в городском ополчении и по решению веча и зова князя обязана будет выйти в поход. А этот твой смердий полк, получается, в строительном деле ни на что не годен! – сделал зодчий логичный вывод.