Смоленское направление. Кн. 3
Шрифт:
Отряд Свиртила двигался с невероятной скоростью, шестьдесят вёрст в сутки, пересаживаясь на приводных коней по три раза на день. Вечер шестого дня они уже встретили в Торопце. Город располагался на берегах озера Соломино. По краям искусственно стёсанного холма почти с отвесной крутизной был насыпан вал высотой до четырёх аршин, на котором возвышались деревянные стены крепости. Вся прилегающая к холму территория была утыкана домами без какого-либо порядка. Лишь только у пристани, четыре вытянутые, как изготовившиеся к старту лодки, избы стояли в линию, обращённые своими фасадами к озеру. При приближении отряда, на воротной башне забили тревогу. Поднялся невообразимый людской гул, вперемежку с рёвом недовольной
Литвины остановились на вытоптанной площадке в ста шагах от самой крайней усадьбы городка. Вызывающе расположившееся на невысоком холме, обнесённое дубовым частоколом здание, само напоминало маленький замок. С левой стороны, примыкая тыльной стеной к озеру, располагалась конюшня, совмещённая с хлевом, из распахнутых ворот которой уже выходил хозяин. Это был постоялый двор Торопца.
Встретивший Свиртила мужчина был одет в просторную, на локтях заштопанную рубаху вишнёвого цвета, доходившую ему до середины бедра, сшитую, видимо из привозного материала. Никакого пояса или даже верёвки не было, зато на обоих запястьях проглядывали напульсники с железными вставками. Черного цвета штаны, собравшиеся гармошкой ниже колена, были заправлены в широкие голенища жёлтых сапог, носок и подошва которых, казалось, изготовлены из дерева. В левой руке хозяина постоялого двора был готовый к применению топор, а в правой — откормленный гусь, уныло свесивший голову. Сам же хозяин приветливо улыбался в густые рыжие усы, торчавшие загнутыми кончиками как стрелки лука. Окладистая, собранная книзу на шнурочек борода доходила до живота и скрадывала недостатки в фигуре, связанные с неумеренным потреблением пищи, иначе говоря, 'пивной животик' был прикрыт.
— Мы от Евстафия, — охрипшим голосом сказал Свиртил.
В этот момент из сарая вышел ещё один мужичок. Тоже с топором, только уже с окровавленным лезвием.
— Гуннар, ты долго там?
— Только что про вас говорили, рановато приехали, — сказал Гуннар Свиртилу, и, обернувшись на голос своего товарища, крикнул, — Гонцу своему, слышишь, Рагнхильд, шею, как этому гусю скрути. Гости уже приехали.
Рагнхильд был поверенным Миленко в Торопце. Отсюда начинался волок и хитрый свей поставил постоялый двор, дабы не тратить волоковы куны. Пряности из Смоленска привозили сюда, а уже отсюда, на телегах доставляли на ладью. К нему-то и послал Евстафий гонца, да только Алгыр скакал строго вдоль рек, а Свиртил в нескольких местах прошёл напрямик, вот и получилось, что посыльный опередил отряд всего на один день.
Литвины разместились прямо в поле, поставив палатки напротив постоялого двора. Пять десятков людей, даже при желании не смогли бы поместиться в доме, хотя Гуннар настаивал и обещал каждому найти место. Как только лагерь был разбит, из крепости прибыли трое дружинников с целью ознакомиться с обстановкой и узнать причину прибытия войска. У страха как всегда глаза велики и сосчитав гостей, выяснив при этом, кто такие и откуда, торопчане удалились. Единственной их просьбой было поскорее покинуть гостеприимный город и не нервировать местное население, что Свиртил с утра и выполнил, оставив после себя травяной ёжик, на соседнем со стоянкой лужку.
'Меркурьевцы' без каких-либо происшествий через неделю добрались до окрестностей Пскова. Выданный в дорогу провиант подошёл к концу, накормить ораву в пятьдесят ртов была не в состоянии никакая деревня, попадавшаяся на пути следования. Спасали охота и большая сеть, с помощью которой литвины, однажды наловили около четырёх пудов рыбы, за каких-нибудь сорок минут. Ещё хуже пришлось лошадям, животные просто вымотались от бесконечной скачки и требовали отдыха. В итоге, длина дневного перехода после десяти дней пути сократилась до сорока пяти вёрст, но Свиртил успел вовремя. Третьего
— Три дня отдыха. Отсыпайтесь, отъедайтесь, можете упиться, но чтобы к назначенному сроку, были как тот дуб; крепки, стройны и здоровы. — Отдал распоряжение Свиртил.
Литвины с радостью принялись выполнять команду. У Гюнтера волшебным образом оказалась пузатая, литров на пятьдесят бочка с вином, да не одна, как потом выяснилось, в огромном количестве почему-то мороженое мясо, срочно перерабатывавшееся на тушёнку и много хлеба. Только на следующий день он узнал, что опоздал всего на пару дней и не застал Лексея, убывшего на корабле. Значения этому событию Свиртил не придал, посчитав, что купленный в этом году чудо-конь, естественно опередил бы его лошадок в скачке до Самолвы. А дело было не так.
Как только отряд Свиртила выехал из крепости у камня, я очутился на острове. Первым делом, спустив на воду надувную лодку, и поставив парус, я взял курс на Самолву. Не пройдя и двух миль, я встретил долблёнку с рыбаками. Игнат с сыновьями ловил рыбу и чуть не выпрыгнул из неё, когда увидел меня с солнцезащитными очками на глазах. Поприветствовав тружеников озера, я пристроился рядышком.
— Игнат, завтра кеч должен быть на острове. Я тебе напишу записку для княжны, передашь ей.
— Конечно, передам, — ответил рыбак, — Лексей, а где ты пропадал всё это время? Мы часто подходили к башне, кричали тебе. Только птиц распугали.
— В отъезде был. Не могу же я всё время на острове, как бобыль сидеть. В Смоленск ездил.
— И как там?
— Шумный город. Народ снуёт, все куда-то торопятся. В общем, как в любом большом городе.
— А правда, что Смоленск больше чем Псков?
— Правда. Как война закончится, я тебя с сыновьями к себе приглашу.
— Какая война? Ах, да. Совсем забыл. — Посетовал Игнат.
На следующий день Снорри привёл кеч к острову. Соорудив причал на косе, мы установили в трюме 'Марты' (так окрестила судно Нюра) ёмкости с питьевой водой. Помимо этого, на корме был закреплён контейнер со спасательным плотом, а в рубке появился барометр, закрытый от посторонних глаз дверками шкафчика. После этого обновления, кеч совершил несколько рейсов до Самолвы, перевозя провиант, арматуру и цемент, а за два дня до похода, я и сам навестил Гюнтера.
Замок за время моего отсутствия немного подрос. Была практически выстроена башня, отрыт ров и завершена задняя часть стены. Не хватало извести. Бочки с ней привозили даже из-под Ремды и Пскова, но этого было недостаточно. Выручил цемент. Мастера быстро освоили новую технологию скрепления камня, и мастерки застучали с удвоенной скоростью. Гюнтер был недоволен и пообещал посадить каменщиков на хлеб и воду, если они не успеют в срок, то есть, до первых заморозков. Строители угрозе вняли и работали даже при свете факелов. Ещё один человек, с которым мне надо было встретиться, это спасённый из дерптских застенков псковский купец. Игорь Васильевич в родном городе больше не показывался, лишь тайком, с помощью Трюггви перевёз семью на новое место жительства и маялся от временного безделья. Разговор с ним состоялся долгий и весьма продуктивный. Я предложил Игорю отправиться в Любек, обосноваться там и открыть торговую лавку со складом. Там он будет ждать караваны с моравским серебром, и готовить к отправке в Орешек.
— И когда ж мне ехать туда, а семья? — Спросил Игорь Васильевич.
— Ехать надо было ещё вчера, — ответил я купцу, — Обстоятельства так сложились. Поставки серебра очень важны для Руси, а ты, человек проверенный, да и деваться тебе после известных событий некуда. Так что, бери с собой жену, двух дочерей и езжай в Любек.
— Постой, Лексей, а сын?
— А сын твой на стажировку в Смоленск поедет, к Евстафию. Знаешь такого?
— Слышал, — упавшим голосом ответил Игорь.
— Ты не переживай. Годик-два пробегут незаметно, а там, глядишь, и сынок твой к тебе приедет.