Смоленское направление
Шрифт:
– Пахом Ильич, дорогой! Рад, весьма рад тебя снова увидеть. – Обняв Ильича, похлопал по его спине, не скрывая чувств радости.
Если б я сказал, что встреча ограничилась только шашлыком, – первым бы набил себе физиономию. Красные Инкерманские вина лились рекой, швейцарские сыры, зелень, аджика и болгарский перец, всё было на столе, точнее на земле, покрытой скатертью. Люди радовались, праздник был необходим. Шумел камыш деревья гнулись А ночка темною была Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра Поутру пташечки запели уж наступил прощанья час Пора настала расставаться И слезы полились из глаз Сам весь в слезах своей любезной Он так учтиво говорил О чем ты плачешь дорогая быть может я тебе не мил Уж я и плачу и горюю Все по тебе мой друг тужу А без тебя я через силу ох по земле сырой хожу Шумел камыш деревья гнулись А ночка темною была Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра
Когда Евстафий успел завести патефон, никто не понял, все почему-то решили, что поёт одна из присутствующих дам. Степанида Щука вообще зарыдала, услышав песню. Девочки пытались подпевать, когда куплеты повторялись, и вскоре, патефон уже не играл, а песня лилась над крепостью, подобно стае журавлей, высоко и красиво.
Утром Ильич поведал все тонкости торгового предприятия, названной мною банальной аферой.
– Не верю этому Риффе, Пахом Ильич, нутром чувствую, что кидок это. – Перебил рассказ Новгородца.
– Кидок, это что? – Не понял Пахом.
– Ха, это когда тебя заранее хотят облапошить, обмануть, обобрать. Понимаешь? – Втолковывал Ильичу свою мысль.
– Это почему облапошить? Ты Лексей напраслину не городи, мы договор заключили. – Ильич даже обиделся немного.
– Да пойми ты, голландцы только сейчас стали делать зеркала, выдувают шар, серебрят, а потом разбивают. Эти куски и называют зеркалом. А то, чем торгует твоя лавка, это как на луну слетать. – Голова раскалывалась после вчерашнего, и диалог периодически прерывался на подлив капустного рассола.
– Пусть голландцы хоть уссрутся, мне главное договор выполнить. – Ильич уже не сдерживался, неприличные слова стали всё чаще проскакивать в его речи.
– Пахом, не горячись, зеркала будут в срок, в доме их целый склад закопан. – Успокоил компаньона.
Окончательно протрезвели мы только к обеду. Лица у жителей и гостей крепости были изрядно помяты, но, то тут, то там, были слышны голоса, вспоминающие застолье. Где-то раздавался смех, а из дома неслись слова песен.
Иннокентий спешил в ставку Ярослава не щадя лошадей. Двигаясь от погоста к погосту, потрясая печатью епископа города Смоленска, получал свежую лошадь, три часа отводил на сон и вновь отправлялся в путь. Тело священника одеревенело и болело настолько, что однажды, во время короткого отдыха, схватив только что поджаренный кусок козлятины, не почувствовал, как обжог руки. До князя оставалось четверть дня пути, когда Иннокентий не смог подняться на лошадь.
– Господи! Помоги, дай мне силы. – Взмолился священник.
Голова кружилась, держась обеими руками за седло, чтобы совсем не упасть, церковник брёл по просеке. Шажок, ещё один, пусть медленно, но каждым движением он приближался к цели. Ряса зацепилась за ветку, порвалась, но на подобные мелочи он уже давно не обращал внимания.
– Стоять! Кто таков? – Раздался впереди голос.
Иннокентий поднял голову, протёр слезившиеся глаза и увидел всадников, перегородивших просеку, ноги уже подкашивались.
– Свой. Дошёл. – Всё, что смог вымолвить гонец епископа, перед тем как окончательно свалиться под брюхо своего коня.
– А ну, помогите батюшке, Ерёма! Живо к сотнику вези, да осторожнее там, ещё помрёт по дороге, не дай Бог. – Отдал команду старший разъезда.
Эрдвил метался по горнице княжеского детинца. Финансовое обеспечение набега трещало по швам.
– Заплатить мешок серебра, этим поганцам, Клопу с Гвидоном и не найти в княжеской скотнице ни одной гривны? Зачем вообще было идти в поход, скажи мне, Швентарагис? – Князь развернулся лицом к своему ближнику, тот как раз и договаривался с предателями Смоленска.
– Серебро должно быть, надо искать. Ещё можно потребовать откуп с горожан. – Правая рука князя, комендант города сам понимал, что попал в щекотливую ситуацию, и спешно искал выход из неё.
– Собери к завтрашнему утру всех, всех оставшихся бояр города и представителей купечества. Если через три дня не будет серебра, я сожгу город. – Эрдвил опустился на лавку, триста человек его дружины потерпят, и не такое бывало, но наёмники… этому сброду нужны живые деньги.
Швентарагис вышел от князя обливаясь потом. Внизу, во дворе его ждали командиры отрядов с докладом, о том, что творится в городе, сколько удалось награбить добычи, были ли происшествия, и самое главное – сколько осталось продовольствия.
– Значит, твои олухи упустили жирного купца с ладьёй? – С издёвкой переспросил комендант.
Командир наёмников, хозяйничавших у причалов, развёл руками, его бандиты откровенно прошляпили знатную добычу, польстившись на барахло корабельщиков.
– Ладья хорошо охранялась, десятки стрел были пущены по нам. – Оправдывался неудачник.
– Возьми своих людей и догоняй купца, раз мозгов совсем нет. – Отдал приказ Швентарагис. Сомневаясь, что на торговце такое количество лучников.
Не успели мы отобедать, как Лось доложил с вышки, что к нам, на приличной скорости идёт лодка с рыбаком, который возит бойцов в город.
– В городе нечего жрать, литвины по всему детинцу ищут казну покойного князя. – Поведал рыбак.
Сказано просто и ясно. Рыбаков отпускали на лов рыбы, при условии, что им останется только десятая часть улова. Оккупанты выгребли всё, что можно было есть, впрочем, забрали и то, что нельзя. Жители близлежащих деревень ушли в леса, тот провиант, который можно было отыскать в оставленных избах – подходил к концу. Армия завоевателей попалась в ловушку, уходить из города без серебра было немыслимо, но и с голода подыхать не хотелось.
В голове начал созревать план по выводу войск неприятеля из города. Если Эрдвил ищет казну, значит надо ему помочь. Подбросить ему информацию, что перед захватом города деньги были вывезены в двух сундуках. Наверняка кто-то видел, как мы спешно убегали из города, таща ящики и мешки с добром. А если, найдётся человек, который ещё и уточнит их содержимое, то Эрдвил пошлёт отряд из лучших воинов, дабы эти ящики перехватить.
Сидя в доме, мы с Савелием обдумывали план операции. Для начала определились с 'засланным казачком'. На эту роль подходил сын Васьки Щуки, так как Егор состоял в отряде предателя Гвидона, и вроде был как бы своим для оккупантов, а главное, принимал непосредственное участие в погрузки сундуков на ладью. Если ему поверят, то обязательно возьмут с собой. Из Смоленска отряд литвинов пойдёт по реке, не доходя до крепости, высадится в лесу и дойдёт до подземного хода. Про этот ход надо будет сказать обязательно, как гарантия лёгкого захвата оборонительного сооружения. Штурм будет ночью, со стороны леса, через задние ворота. Несколько лазутчиков вместе с Егоркой полезут подземным ходом, вырежут охрану, откроют ворота и дело в шляпе.