Смоленское направление
Шрифт:
Общий вес всего обмундирования составил тридцать восемь килограмм на одного человека. Помимо этого, требовалось запасное оружие, на случай поломки, походная кузница, котелки, ложки, продовольствие и много всякой мелочи, такой как иголки с ниткой. В пересчёте на деньги XIII века, одеть, обуть, вооружить пешего воина – можно было за сорок пять гривен серебра. Напоить и накормить за восемь гривен в год. Итого шестдесят шесть пудов серебра на сто дружинников. Сумма астрономическая по тем временам, сопоставимая с короной герцога, где-нибудь в нищей Франции или Италии.
К концу месяца Ермоген предложил выкупить деревеньку, расположенную недалеко от крепости, которая раньше принадлежала боярину Гвидону. После предательства главы семейства, семью Гвидона не репрессировали, но материальное положение изрядно пошатнулось. За двадцать гривен, восемь домов с шестьюдесятью жителями перешло в мою собственность. Туда и переехал отряд во главе с Савелием. От крепости три с половиной версты, если плыть на лодке. Как раз рядом с Долгомостьем. Фрол с артелью за неделю поставил новый дом, возвёл частокол и принялся к строительству мельницы. Жители деревни состояли в основном из женщин, всего девять мужчин, этим и обуславливалась продажа. Населённый пункт числился за мной, а люди мне не принадлежали. Смерды обрабатывали небольшое поле, но питались в основном дарами реки. Суть хлопот Ермогена состояла в том, что бы из деревни сделать село, то есть надо поставить церковь. У него и священник был на примете, подающий большие надежды батюшка Серафим. Савелий периодически курсировал от деревни к городу, так как Елена боялась переезжать из насижанного места в Богом забытую глухомань. Рязанца в городе помнили, а на подоле ещё и уважали. Основной целью поездки было создание боеспособного отряда из ополчения жителей столицы. Сотник мог рассчитывать на Ваську Щуку, который к тому времени сколотил ватажку в сорок мужиков. Работы на причалах практически не было, речной торговый путь умирал. Всё реже проходили ладьи купцов, караваны из пяти судов расценивались как праздник. Если бы не подогрев продовольствием, то можно было класть зубы на полку. Вот ватажка Васьки и уходила в леса под Смоленском, что бы потренироваться в обращении с оружием, а заодно освоить тонкости боевого построения. Все были вооружены арбалетами, шипастыми палицами и ножами. Кольчуги подвозились по мере их изготовления, подмастерья Данилы, имея на руках готовые кольца, маленькие гвоздики для заклёпывания и нагрудные пластины умудрялись производить одну стальную рубаху в день.
Однажды боярину Торопу донесли, что значительное количество грузчиков с Подола, все в одинаковых портках, чуть ли не каждый день ходят в леса, практически не работают, зато семьи их сыты и веселы. Случаев разбойных нападений пока не фиксировалось, но так и до греха не далеко.
– Сам проверю. – Решил для себя боярин.
На следующий день, сидя в кустах, Тороп наблюдал картину, от которой ему стало жутко. Более двадцати амбалов, в броне, вооружённых дубинами со стальным шаром на конце синхронно отрабатывали приемы, нанося удары по чучелам на деревянных конях. По три человека на одно чучело. Остальные, одетые в одинаковые синие штаны и рубахи стреляли из самострелов, да так метко, что попадали в верхнюю часть чурбака с намалёванной рожицей.
В пылу подглядывания, Тороп не заметил, как к нему из-за спины приблизился Савелий.
– Живот скрутило? – Громко спросил сотник у сидевшего на корточках боярина.
От неожиданности у Торопа чуть действительно не произошёл конфуз. Один, в лесу, да ещё вокруг вооружённые до зубов люди, то, что до города меньше версты, где боярин мог распоряжаться и командовать, тут, не имело никакого значения.
– Ой, как скрутило, вот лопушок ищу. – Тороп протянул Савелию сорванный лист лопуха.
– Мне лопушок не надобен, оставь себе. Тут у нас яма отхожая вырыта, я тебя до неё провожу, а вот выползешь ли ты оттуда, это посмотрим. – Сотник подхватил боярина за шиворот и поволок к краю поляны, где действительно была вырыта яма с двумя жердями.
– Ай, пусти немедля, больно. – Орал Тороп, многократно пожалев о своём любопытстве.
Естественно Савелий не собирался выполнять свои угрозы, после таких деяний пришлось бы боярина убить, а вот приватно поговорить, не мешало.
– Тут, боярин, люди учатся, как защищать свой город, чтобы снова не оказаться под пятой супостата. И если власть в этом помочь не может, то пусть, хотя бы – не мешает. А если ты вздумаешь препоны чинить богоугодному делу, то следующий разговор будет совсем по-другому. Понял? – Сотник развернул боярина лицом к краю опушки, где на шесте был установлен треугольный стяг с изображением головы Святого на червлёном поле.
– Э… это совсем меняет дело, я не знал, думал тати. – Лепетал Тороп.
– Как вовремя Алексий подсунул стяг, словно в воду глядел. – Подумал про себя Савелий, отпустил боярина и пошёл заниматься своими делами.
– Господи, а я то уже думал бежать докладывать князю, что горожане смуту затевают. Вот опозорился бы. – Наличие стяга подразумевало под собой воинское подразделение, просто так прапор никому не давали, значит, князь Всеволд Мстиславович в курсе происходящих событий. Размышлял про себя Тороп.
Через две недели в столицу прибыла часть дружины, отпущенная Ярославом, после удачной демонстрации силы перед литвинами. Четыреста человек конницы и тысяча двести пехоты значительно укрепили жидкий гарнизон Смоленска. Про отряды самообороны вскоре совсем позабыли, наступало время сбора урожая, не за горами были зажинки, включавшими в себя Медовый и Ореховый спас.* ( Ореховый спас, он же Хлебный отмечается 29 августа)*
Я, Савелий и Свиртил излазили болота в Долглмостье вдоль и поперёк. Выбирали предполагаемое место засад, наносили на заранее приготовленную карту все возможные пути наступления и отхода, в общем, вели штабную работу. Мне до сих пор было непонятно, зачем Бату попёрся к Смоленску, когда намечался большой поход в Крым.
– Савелий, смотри, вот та рощица, как раз примыкает к холму. Если поставить засаду в этом лесочке, то, как раз холм попадает под перекрёстный обстрел, а путь с холма лежит как раз через заболоченную местность. – Указал на карте место возможной засады.
– Да, неплохо, и отойти можно спокойно к месту основного лагеря. – Сотник прочертил пальцем возможное движение наших стрелков.
Тактика боя была следующей: – отряды по десять человек, вели из засад беспокоящую стрельбу, заставляя отряды охранения преследовать стрелков, которые своим отступлением выводили всадников на болотистую местность, где лошади должны были увязнуть, и стать лёгкой добычей.
– А дальше как действовать? – поинтересовался Свиртил.
– Всё охранение перебить не удастся, вот здесь, на этой возвышенности будут стоять основные силы, фланги прикроют заросли кустарника слева и лес справа. Дружину заметят и доложат о противнике. Проход к возвышенности только тут, слева и справа болото, снег скроет его. Пошлют лёгкую конницу, придётся перетерпеть. А вот когда пойдут основные силы, то лёд не выдержит. – На бумаге всё выходило гладко.
– Нападём на увязшую конницу, побьем, сколько сможем и сразу отойдём через возвышенность в лес, а оттуда на запасную стоянку. – Савелий сам докончил мою мысль.
– Я б в обход послал отряд. – Литвин поставил себя на место командира кочевников и показал возможный путь обхода. Он как раз проходил по реке, через нашу крепость.
– Правильно мыслишь, отряд будет обязательно, но, то моя забота, что бы он, ни дошёл, не только до вас, но и вообще исчез. – Последние штабные учения были закончены. Оставалось провести людей по маршруту будущих боёв на местности. Тогда мы ещё не знали, что отряд кочевников будет послан заранее, к якобы открытым воротам города, и бой, навязанный Савелием, будет воспринят, как недоразумение, со стороны монгол.