Смятение чувств
Шрифт:
– А когда все будет урегулировано, мы собираемся наконец отправиться домой? – спросила она. – Я даже никогда не видела твой дом, Джулиан. Не странно ли это после шести лет супружества?
Он сморщил нос.
– Я не знаю, поедем ли мы туда, Бекка, – ответил он. – Пока мы еще молоды, я предпочел бы хорошо провести время. Я думаю, что годик-другой мы попутешествуем.
– Но мне, Джулиан уже двадцать шесть лет, – заметила Ребекка. – Я хочу иметь дом. Я не хочу, чтобы ты мечтал о путешествии только ради моего удовольствия. Мне для счастья
– Если бы я, Бекка, даже попытался где-то осесть, мне это никогда бы не удалось, – признался он. – Во всяком случае, сейчас. Мы отправимся в путешествие. Ты убедишься, как это будет забавно.
Именно так он говорил и шесть лет назад, поступая на службу в гвардию. Ребекка тогда сказала ему, что не сможет найти удовольствия в неустроенной жизни, переезжая с места на место, никогда не имея дома, который могла бы по-настоящему назвать своим. Но Джулиан рассмеялся и заявил, что будет интересно переезжать и встречаться все с новыми и новыми людьми.
Неужели он никогда не захочет нормальной, спокойной жизни, обустроенного быта, домашнего уюта?
Ребекка посмотрела на Джулиана. Вероятно, это окажется впоследствии не так уж важно, решила она. Главное, что она всегда будет с ним. А больше ей в жизни, видимо, ничего и не нужно.
Но тут вдруг подумала о тех двух годах семейной жизни с Джулианом и стала вспоминать, какие ее стороны она в то время отвергала, а быть может, попросту игнорировала. Она тогда испытывала неудовлетворенность и часто скучала. Ее счастье в то время полностью зависело от Джулиана. Когда он находился рядом, все шло просто замечательно. Когда он куда-то уезжал, ей уже ни до чего не было дела.
Возможно, именно поэтому Ребекка была столь безутешна, когда думала, что он мертв. У нее не было в жизни ничего – совсем ничего, кроме Джулиана. Жизнь без него не имела никакого смысла. Ребекка ощущала себя никем и ничем. Только его женой.
Но разве этого мало? Разве не было достаточно оставаться просто его женой? Всю жизнь Ребекку учили, что для полноты ощущений женщине больше ничего и не нужно.
– Я подумала, что не важно, где и как мы будем жить. Главное – быть вместе, – сказала она.
Эта мысль поддерживала Ребекку весь день – вплоть до отхода ко сну. Она разделась, причесалась, отпустила горничную, слегка надушилась за ушами, чего никогда до сих пор не делала перед тем, как лечь в постель. Но сегодня предстояла особая ночь – ночь, которая вновь поможет ей настолько прочно ощутить реальность супружеской жизни, что все остальное покажется незначительным. Этому супружескому акту предстояло стать столь же замечательным, как и с… Столь же чудесным, каким он и должен быть: теперь Ребекка знала по личному опыту.
Когда Джулиан пришел, Ребекка, как обычно, ждала его в постели. Она лежала на спине, глубоко и ровно дыша. Ее руки раскинулись на матраце вдоль бедер. Она улыбнулась мужу.
– Мы сделаем это как раз в намеченное время, Бекка, – сказал он, подкручивая лампу. – Возможно, в прошлый раз тебя смутил свет.
– Нет, – возразила она. – Виновата новизна ощущений: я тогда еще не успела привыкнуть к твоему возвращению. Благодарю тебя за то, что проявил ко мне терпение.
– Но ты же знаешь, – сказал он, – что я люблю тебя.
Она глубоко и равномерно задышала, когда его руки приподняли ночную рубашку до ее талии и он лег на нее, раздвинув, как поступал и раньше, своими ногами ее ноги.
«Я люблю тебя», – вновь и вновь мысленно повторяла Ребекка. Она вознамерилась доказать свою любовь к нему так, как только могла. Она собиралась преподнести ему то, что способна дать только верная жена.
– Я люблю тебя, Джулиан, – сказала она, когда тот принял наконец удобное положение.
А потом повторилось то, что случилось и в прошлый раз, только в еще более жутком виде. Ребекка яростно боролась, колотила Джулиана руками, брыкалась ногами, громко вскрикивала.
– Ш-ш-ш!.. Успокойся!.. Дьяволица!.. – заговорил Джулиан, когда она пришла в себя настолько, что смогла прислушаться. – Что за черт? Сейчас же успокойся, Бекка. Ты же поднимешь на ноги всех домашних. Успокойся или я буду вынужден как следует наподдать тебе. – Джулиан говорил резким голосом, совсем не похожим на его обычный тон.
Ребекка ослабела. Она лежала поперек кровати, а Джулиан навалился на нее всей своей тяжестью. Руками он прижал ее руки по бокам к постели, а ноги Ребекки зажал между своими.
– Джулиан. – Она с трудом дышала, – О, что я наделала? Прости меня. Мне так жаль… Мне так жаль… Я не могу. О, пожалуйста, я не могу.
Он вдруг встал. А она лежала, пытаясь отдышаться, пока лампа вновь не загорелась ярким светом. Ребекка поспешно натянула на себя ночную рубашку. Джулиан сейчас казался крайне возбужденным, можно сказать, взбешенным. Ребекка не могла припомнить, чтобы ей когда-либо приходилось видеть Джулиана в такой ярости. Он свирепо уставился на Ребекку.
– Мне всего этого хватит сполна, – сказал он. – Если хочешь, Бекка, то я готов убраться куда угодно. Мне безразлично. Если во всем этом замешан Дэйв, то ты можешь о нем забыть. Ты слышишь меня? Прикрываясь лживым предлогом, он владел тобою более года. Но теперь этому пришел конец. Нравится тебе или нет, я вернулся и ты – моя жена. Лучше бы тебе это осознать.
– Джулиан, – взмолилась Ребекка, – я люблю тебя.
Он грубо рассмеялся.
– Странным же образом ты это доказываешь, Бекка, – сказал он. – Чертовски странным. Ведь если кого-нибудь любишь, то хочешь лечь с ним в постель. И не станешь драться, как дикая кошка, как только улеглись рядом.
Ребекка почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Она уставилась на Джулиана – на этого чужого ей, злого, вульгарного мужчину. Она была напугана кошмаром, в который она их обоих вовлекла. Ведь она любит Джулиана. Она действительно любит его.