Смывая волной
Шрифт:
Когда Лиам наконец заговаривает, в его голосе звучит странная смесь страха и меланхолии.
— Я тоже. — Он испускает долгий, усталый вздох. — И я тоже.
Глава 59
АЛЕКСАНДРА
Мы с Лиамом отправляемся на кухню, чтобы выпить по стакану воды. По дороге он несколько раз останавливает меня в коридоре, прижимает
На этот раз, когда тот разрывает поцелуй, он не отстраняется сразу, а обхватывает мое лицо руками. От его благоговейного взгляда у меня перехватывает дыхание, но пылкая нежность, звучащая в его голосе, лишает мои легкие кислорода.
— Я твой. — Лиам нежно целует каждый уголок моего рта. — Я весь твой. Обещай, что не забудешь об этом.
В его словах чувствуется странная срочность, но когда я поднимаю на него вопросительный взгляд, меня встречает только его напряженный взгляд.
— Я не забуду, — тихо отвечаю я и прикладываю легкий поцелуй к его губам. — Обещаю.
— Вы закончили целоваться? — раздается голос Святого, и я удивленно вздрагиваю, обнаружив его в нескольких шагах от себя в конце коридора. — Подумал, что можно выпить немного старого доброго колумбийского рома.
— Это мой сигнал взять воду и вернуться в постель. — Я быстро целую Лиама и проскакиваю мимо него. — Вы двое можете наверстать упущенное.
Святой опускает брови.
— Это приглашение было для вас обоих.
— Знаю. — Я похлопываю его по руке, проходя мимо него на кухню. — На самом деле я очень устала от… — Глазами автоматически нахожу глаза Лиама, и по моим щекам разливается румянец. Я возвращаю взгляд на Святого и вижу, что он прикрывает рот рукой, пытаясь скрыть улыбку. — От всего, что произошло.
— Точно. — Его рот подергивается. — Ну, тогда тебе лучше отдохнуть.
Я бросаюсь за угол и ищу убежище на кухне. Выпив свой стакан воды и услышав их голоса, доносящиеся через дверной проем, когда они удаляются в гостиную, я возвращаюсь в спальню.
Я не врала, когда говорила, что устала. Стресс от неизвестности взял свое, но с другой стороны — восхитительное изнеможение и боль от того, что Лиам взял меня.
Зайдя в спальню, я допиваю остатки воды из стакана и выключаю свет. Когда я забираюсь под прохладные хлопчатобумажные простыни, запах Лиама еще не выветрился, и сон приходит быстро.
Глава 60
ЛИАМ
— Часть меня чувствует, что я должен просто отдать это, — Святой держит алкоголь в одной руке, — и позволить тебе пить его прямо из бутылки.
Разочарование и отчаяние окрашивают его голос, и я понимаю, к чему он клонит.
Я чувствую то же самое.
Когда он добавляет:
— Ты точно роешь себе могилу еще глубже. — Я прижимаю тыльные стороны ладоней к глазам.
Я вздыхаю и наклоняюсь вперед в кресле, кожа при этом издает свой собственный сдержанный протест. Опираясь локтями на колени, я невидяще смотрю на деревянный пол, хмурясь так, словно он виноват в моих дерьмовых решениях.
—
Я опускаю подбородок на грудь в знак поражения.
— Я не могу этого сделать. — Мой голос становится тонким, едва слышным. — Я не могу так поступить с ней.
Святой молчит долгое время, позволяя моему признанию повиснуть между нами. Кубики льда звенят, по одному опускаются в каждый бокал, прежде чем он наливает ром. Затем подходит ко мне и протягивает руку, предлагая стакан. Я с благодарностью принимаю его и заглядываю в содержимое.
Когда он опускается в кожаное кресло напротив меня, раздается слабое поскрипывание.
— Хорошо, что я открыл новую бутылку. У меня такое чувство, что она тебе понадобится.
Когда я поднимаю голову, он поднимает свой бокал в знак тоста, его ухмылка отчасти забавна, отчасти покорна.
— За дерьмовые решения и за то, чтобы тебя трахали с любовью.
Темный, лишенный юмора смешок вырывается из глубины моей души, покорность охватывает меня. Я поднимаю свой бокал, готовый повторить его слова, но Святой останавливает меня рукой.
Когда он говорит на этот раз, его голос задумчивый, но твердый, и у меня складывается впечатление, что тот опирается на свой собственный опыт.
— Чтобы в конце концов все было хорошо.
Опустив брови, Святой вглядывается в мои глаза, словно пытаясь закрепить свои слова в моем мозгу.
— А если нет, то это не конец.
Святой оставил бутылку на тележке и отправился спать. Эта чертова бутылка дразнит меня, словно я гребаный алкоголик, стоящий на грани рецидива.
Его прощальные слова эхом отдаются в моей голове.
— Поверь мне — прошлое преследует только тех, кто позволяет ему это.
Когда выпиваю почти треть бутылки прямо из горлышка, вкус уже не улавливается моими онемевшими вкусовыми рецепторами. Я тупо смотрю на тускло освещенную гостиную, и мои пальцы судорожно нащупывают то, что я всегда кладу в левый карман.
Достаю сложенную бумагу, потёртые края фотографии напоминают мне о том, сколько раз я смотрел на неё. Сколько раз не мог смириться с тем, что их действительно больше нет.
Я провожу пальцем по их улыбающимся лицам, живо вспоминая момент получения известия. Звонок раздался вскоре после того, как мне предложили другую работу, и я отказался от нее в третий раз.
Я как раз раскладывал свои вещи, когда зазвонил телефон. Как только взглянул на незнакомый номер, от зловещего предчувствия волосы у меня на затылке встали дыбом. Я почему-то знал, что хороших новостей не будет.
И я оказался прав.
В одно мгновение все изменилось.
Моя семья — родители и младшая сестра — умерли мучительной смертью. Объявленная причина почти сломила меня. Это было немыслимо.